Такого «жеста доброй воли» ну никто от ведомства Владимира Мединского не ожидал. Более того, по нашей информации, внутри министерства в последнее время началась движуха если не по спасению, то по облегчению участи своего бывшего сотрудника Софьи Апфельбаум (именно она курировала направление современного искусства и, в частности, проекта «Платформа»). Консультации с юристами, новые письма от деятелей культуры — кажется, даже на такие нерадикальные шаги все-таки была надежда. И вдруг — нате вам…
Цитируем документ, составленный 16 апреля 2018 года, за два дня до заседания суда: «В Басманном районном суде г. Москвы назначено судебное заседание на 18.04.2018 на 14 часов 30 мин. по вопросу продления мер пресечения в отношении Серебренникова К.С., Итина Ю.К., Малобродского А.А., Масляевой Н.Л., Апфельбаус С.М., Вороновой Е.С. (уголовное дело №11702450048000032). В соответствии с п. 2 ст. 249 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации Минкультуры России ходатайствует о рассмотрении продления мер пресечения в отсутствии министерства. Одновременно Минкультуры России просит Басманный суд г. Москвы продлить избранные меры пресечения указанным обвиняемым (выделения ред.)». Подписала и, судя по всему, составляла этот документ Е.В.Зайцева, замначальника нормативно-правового отдела Минкультуры.
Ну, во-первых, о чем думал составитель, переименовавший Апфельбаум в Апфельбаус? Такая безграмотность свидетельствует о равнодушии мелкого чиновника: какая разница в окончании фамилии, если исход один и ясен… Вопрос: может ли с такой грубой ошибкой документ иметь юридическую силу?
Но, скорее, главный вопрос — не к Зайцевой, а к ведомству и его руководству. Где логика мыслей и действий? Как можно так поступать со своими людьми, даже если они бывшие и в чем-то виноваты, хотя презумпцию невиновности пока никто не отменял?
В Министерстве культуры ссылаются на необходимость следовать некой букве ведения дела и дают такой официальный ответ: «Как пояснила представляющая интересы Минкультуры по уголовному делу «7 студии» Е.В.Зайцева, сегодняшнее заседание Басманного суда обусловлено рассмотрением ходатайств о продлении избранных ранее мер пресечения в отношении обвиняемых лиц (выделено ред.) по уголовному делу. Указанные ходатайства санкционированы следственными органами и поддержаны прокуратурой. В соответствии со статьями 107 и 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации ходатайства о продлении срока меры пресечения должны быть представлены в суд не позднее чем за 7 суток до его истечения. По итогам рассмотрения ходатайств судом может быть вынесено решение о продлении меры пресечения на срок, необходимый для окончания ознакомления обвиняемых с материалами уголовного дела и направления уголовного дела прокурору с обвинительным заключением. Представляя интересы государства по данному уголовному делу, Минкультуры в силу своего процессуального статуса потерпевшего и гражданского истца направило в суд аналогичное ходатайство».
В переводе с казенного языка на человеческий — мы, мол, не против, чтобы содержались как есть и дальше — дома и в СИЗО.
Конечно, против статей УК не попрешь, и де-юре все верно, но есть еще, извините, совесть — ее никто не отменял. Есть сочувствие, есть сострадание… Да, это эмоции, но именно они делают нас людьми, а не бездушными исполнителями. А в данном случае министерские работники выступили как бездушные, трусливые винтики системы, которая рассчитана только на наказание. Хочется спросить: ребята, а у вас другая модель поведения имеется?..
С юридической точки зрения вполне предсказуемо, что следствие и прокуратура настаивали на продлении срока ранее избранной меры пресечения. С ними все понятно: они как стояли на своем, так и будут стоять, хоть тресни. Удивительно другое — что о продлении срока домашнего ареста ходатайствовало и Минкультуры. Но ведь известно, что любое ходатайство должно быть мотивированным. А вот ходатайство Минкульта от 16.04.2018 года мотивированным никак не назовешь. Имеющее статус потерпевшего по делу, культурное министерство в лице своего представителя не потрудилось даже привести хоть какой-нибудь довод, почему оно просит суд продлить срок всем без исключения фигурантам. Можно предположить, что именно статус потерпевшего является в данном случае определяющим с точки зрения министерства. Судя по всему, Минкульт банально занял позицию «как все», не смутившись даже тем, что ходатайство от 16.04.2018 явно было направлено в суд не в указанный в законе срок — за 7 суток до истечения срока меры пресечения.
И еще одно соображение: возможно, под впечатлением от «творческих» развлечений домашней арестантки Евгении Васильевой по громкому делу «Оборонсервиса» у многих сложилось ошибочное мнение, что домашний арест — это курорт. Да, по сравнению с содержанием под стражей, как это происходит с бедным Алексеем Малобродским, домашний арест — более мягкая мера. Но тут, надо понимать, все зависит от человека: если это чиновница из кабинета, то для нее, рисующей и поющей, домашний арест — очень даже весело. А вот для творческого человека домашнее заточение, а тем более — в СИЗО, покажется адом.
Итак, насколько поведение Минкульта корректно? Этот вопрос мы задали деятелям культуры.
Иосиф РАЙХЕЛЬГАУЗ, худрук «Школы современной пьесы»:
— Я очень надеюсь, что Министерство культуры, которое для всех своих подопечных делает гораздо больше зла и глупостей, чем добра и справедливости, после переформирования кабинета министров станет тем местом, которое должно помогать жить и работать деятелям культуры. А не помогать их осуждать. Естественно, деятели культуры должны работать в рамках закона — от Конституции до Уголовного кодекса. Но в данном случае для осуждения есть другие органы — прокуратура, следствие, суды, их достаточно. А если Минкульт — карающий орган, а не помогающий жить и работать, то это абсурд. Которого и так очень много в нашем обществе.
Марк ЗАХАРОВ, худрук «Ленкома»:
— Конечно, печальная история, если все это вместе оценивать. Какие-то новые слова тут говорить сложно — все уже сказано, но если будет составлено письмо в высшие инстанции в поддержку фигурантов, будут там подписи людей театра, — я с удовольствием это подпишу.
Марк РОЗОВСКИЙ, худрук театра «У Никитских ворот»:
— Я думаю, что именно сейчас, когда все приближается к финалу, Министерство культуры решило отгородиться и — в данном случае — ее, Софью Апфельбаум, окончательно утопить. А вот тот, кто поручал ей выделить деньги, от ответственности уходит. И о нем речи вообще никто не ведет. Получается типичный Победоносиков: «Это не я, а мои подчиненные. Я ничего не знаю ни про какие репрессии, взятки, хищения, это мои подчиненные сами нарушили, давайте их вздернем». Вот Минкульт поступает сейчас совершенно безнравственно, снимая с себя какую бы то ни было ответственность в соучастии. И еще я не понимаю, почему это дело так затягивается, давным-давно все это можно было обнаружить. Что ищут? Какие аргументы? А люди продолжают сидеть…
