Театр Наций начнет с того, что актер Владимир Еремин прочитает отрывок из романа «Июнь» Дмитрия Быкова, а затем вместе с его автором и директором Музея ГУЛАГа Романом Романовым поговорит с посетителями культурного форума о человеке в интерьере эпохи. А уже осенью откроется мультимедийная экспозиция, где можно будет услышать истории тех, кто пережил репрессии, почувствовать эффект сопричастности и погрузиться в атмосферу сталинского времени, увидеть личные вещи и фотографии реальных героев.
Они заговорят голосами Инны Чуриковой, Лии Ахеджаковой, Чулпан Хаматовой, Авангарда Леонтьева, Юлии Пересильд, Игоря Гордина, Максима Виторгана, Евгения Ткачука, Анатолия Лобоцкого, Алексея Верткова, Александра Феклистова, Ингеборги Дапкунайте, Марии Шашловой. От лица бывшего узника ГУЛАГа Александра Солженицына выступит руководитель Театра Наций Евгений Миронов. «Письма и дневники людей, пострадавших во время репрессий, зазвучат голосами моих друзей и партнеров по спектаклям Театра Наций, — рассказывает он. — Я считаю очень важным, что театр участвует в создании экспозиции Музея «История ГУЛАГа в судьбах людей и судьбе страны», и надеюсь, что результат этой работы передаст зрителям и человеческую боль, и историческую трагедию, и — главное — сможет помочь нам всем понять горький урок нашего прошлого».
В «Чуке и Геке» Михаила Патласова, поставленном в Александринском театре и номинированном как спектакль малой формы на «Золотой маске», хрестоматийный детский рассказ Аркадия Гайдара дополнен воспоминаниям людей, прошедших лагеря, — Евгения Весника, Вацлава Дворжецкого, Георгия Жженова, Татьяны Окуневской. Драматурги Андрей Совлачков и Алина Шклярская использовали и другие документальные свидетельства менее известных жертв и палачей, надзирателей по призванию. И все это очень интересно придумано.
Спектакль вполне мультимедийный. То ли теплушку для ссыльных, то ли лагерную постройку постоянно перекрывает светящийся экран, укрупняющий происходящее на сцене. Примерно так сегодня работают европейские театры, особенно в Германии, и грань между сценой и кино стирается. Беда лишь в том, что многие, особенно наши актеры, совсем не готовы к этому. Работать перед камерой они не умеют.
Аркадий Гайдар собственной персоной в пионерском галстуке стоит у макета, где соседствуют московский Кремль и таежные теплушки, игрушечная железная дорога, проходящая через заснеженную страну. Автор рассказа, написанного в 1939 году о двух мальчиках, которые отправляются с мамой к отцу в Сибирь, и сам внедрен в совсем другой и не детский контекст — не тот, что знаком юным читателям советской поры.
Взрослые актеры играют детей. Все условно, но оправданно. Даже мать Чука и Гека совершает танцевальные движения, словно балерина. А отец где-то далеко — то ли по работе, то в лагерях. Но история в любом случае складывается сказочная, новогодняя, и сталинская эпоха подобна прянику, которым нас много лет потчуют производители телесериалов. Так что старшее поколение ничего серьезного не узнает, а подрастающее изумится чудо-эпохе. Актриса Ольга Белинская, выступающая от лица заключенной Агнессы Мироновой-Король, произнесет удивительные слова: «Я видела Сталина. Ни о чем». Зачем понадобился современный сленг? Он не сближает со зрителем, которое это самое «ни о чем» использует напропалую. У Михаила Патласова (а за ним закрепилось звание театрального режиссера-документалиста) герои путешествуют по детской железной дороге. И все чуть-чуть понарошку, включая жуткие лагерные истории. Точно так, как в расцветшей пышным цветом псевдодокументалистике, наводнившей телеэкраны.
Во внеконкурсном спектакле «Золотой маски» «Колымские рассказы», поставленном Александром Забегиным в Ельцин-центре по прозе Варлама Шаламова, тоже разыграна лагерная тема — словно бы любителями. Многие сегодняшние высказывания — какие-то опоздавшие, причем на несколько десятилетий. В фильме пермского документалиста Павла Печенкина «Варлам Шаламов. Опыт юноши» по сценарию тогда еще директора Мемориального музея жертв политических репрессий «Пермь-36» Виктора Шмырова есть глава «Опоздавший». Таким оказался и сам герой этого нетривиального фильма с его невероятными и далеко небесспорными идеями. Но до глубин в театре все чаще не доходят, все по верхам.
