«Киндерсюрприз», кажется, побил рекорд по малобюджетности спектакля, в чем до сих пор преуспел только театр Коляды из Екатеринбурга. Во всяком случае то, в чем предстают герои бессмертной трагедии любви, оставляет впечатление идеально выполненного задания для студентов-художников: из ничего сделать все. Сделали: Монтекки и Капулетти сидят на стульях анфас к зрителю и являют собой живописнейшую картину маслом: Монтекки-мать в пальто, в котором скрыты все родственники — стоит распахнуть полы, видишь всю родню в фотопечати, вплоть до прадедушки. Супруг ее изображен на черной майке. А матушка Джульетты в кринолине из оранжевых жилетов дорожных рабочих и со светящимися полосами. На Тибальде юбка из галстуков — пестренько, головной убор Меркуцио — желтая прозрачная папка со вставленным в нее пером. Живописность группе придает муж кормилицы с собачкой на руках — русский той-терьер в профиль из фанеры. И только главные герои по-скромному — белый верх, черный низ, впрочем, у Джульетты джинсы-то голубые.
Крымов продолжает испытывать классику фарсом и клоунадой, что у него бывает с разным результатом, но в случае с «Ромео и Джульеттой» испытание прошло с успехом. Жестокий пересмешник умело сплетает шекспировский текст с прозой сегодняшнего дня: с его лексикой, атрибутами, с Интернетом. Наконец, с рэп-батлом, в котором воплощен поединок Меркуцио с Тибальдом — он войдет в учебники условного театра и требует подробного описания.
Но прежде стоит уточнить, что режиссер категорически не намерен следовать изложению сюжета — кому он незнаком. Он с самого начала сбрасывает героев с исторического пьедестала, наделив масками: Ромео — зайчик, а пассия его юная — вообще лягушка. Вот и встретились два зверька на фоне принта знаменитой картины Шишкина «Утро в лесу». Зайка, жабка и неуклюжие медвежата на поваленных деревьях. А потом придет родня — ну, выше вы читали.
В свое занятное повествование Крымов вводит одну очень важную персону — город Верону, по которой нас ведет экскурсовод шибанутого вида. Он в возбуждении повествует историю знаменитого города, предъявляя артефакты и достопримечательности в различных техниках и материалах: собор (фанера), домик Джульетты (кукольный макетик на веревочке). Вершина — саркофаг Джульетты (деревянный ящик, из тех, что «не кантовать»). Когда его открывают, Монтекки с Капулетти, включая самого экскурсовода, зажимают носы и морщатся: ну и запашок же от невесты-подростка (напомню, Джульетте было всего 13) за века!
А как же трепет первой любви? А порывистость чувств и благородство поступков? Это не к Крымову — самая печальная повесть от сценических и туристических использований сама по себе убивает и трепет, и порывистость. Да и с верой в предлагаемые обстоятельства как-то тоже не очень. Поэтому Крымов и смотрит на эту историю глазами клоуна - мудрого, все понимающего, умеющего из слезы выжать смех, а из глумливого смеха — мысль. Провести пересечения поэтических вершин: в «Киндерсюрпризе» у него есть и отсыл к «Гамлету», и к «Много шуму из ничего». А Ромео, тот вообще цитирует Бродского, потому что, по свидетельству мамы, любит его.
Сложный замысел воплощают студенты — третий курс Крымова и Каменьковича. Трудно сказать, насколько сложно им существовать в непростой эстетике театрального дуракаваляния, но у команды легкое дыхание, и поэтому всем студентам третьего курса можно смело ставить зачет по мастерству. Спасибо мастерам — выучили.
Прозаический текст, который преобладает над поэтическим, что в свою очередь обозначен ключевыми цитатами (переводы Пастернака и Маршака), сочинения самого Дмитрия Крымова, а вот поэтический батл Меркуцио — Тибальд студенты (Владимир Комаров и Николай Яскевич) сочинили сами, и следует заметить, что Оксюморон с Гнойным и Прыщавым нервно покурят. Сцена эта решена весьма эффектно: батл-дуэлянты разведены по разным концам сцены, первый бросок — Меркуцио падает и поднимается с окровавленным ртом. Тибальд отвечает своим рэп-ударом, и после на белой рубахе проступает кровь. В ответ Меркуцио...
- Тибальт, как тебя таким взрастили?/Понятно — прятали книги, подкладывали гири,/Но главный вопрос: зачем ты вырос и рос?/В мире существует Windows, зачем кому тут нужен DOS?
Тибальт получает несколько ударов по лицу.
— Где ты берешь свои рифмы?/На «брифли»?/Ты — мухомор, я — медведь гризли!/В моих словах полно смысла, ты — пень лысый,/Крыса, спрячься в кулисы!
...И так далее, до последней поэтической строчки и сценической крови и хохота в зале. А вот финал не печальный — он страшный. Крымов поставил свой памятник вечным влюбленным: пара, застывшая на стуле упакована в черный целлофановый пакет. На века.
