— Как печально, — говорит композитор Владимир Дашкевич, — Он был самым главным волшебником-мелодистом. У него из внешне простых мелодических форм вырастали самые удивительные цветы, по сути, симфонические, которые как жили, так и будут жить своей жизнью...
— А какой человек! Стоило на эстраде ему появиться — сколько сразу радостных эмоций...
— Он был безотказным, умеющим помогать в трудную минуту. На меня в 1997-м было покушение после антисталинского сочинения. Напали, избили. А через месяц мне позвонили, — как в анекдоте, — и голос с грузинском акцентом в трубке: «Не надо о Сталине плохо». Так в тот момент, когда реально была угроза жизни (нам пришлось охранника нанимать), Шаинский мне и моей жене предложил месяц пожить у него на даче. Крайне благородно себя проявил: постоянно звонил, интересовался, старался помочь. Был очень активен. За что ему низкий поклон.
—Что отличало Шаинского как композитора?
— Соединение душевной доброты и грандиозного таланта, его мелодии кажутся простыми, а на самом деле это абсолютно виртуозная работа! У нас только два таких мелодиста — Шаинский и Тухманов. Но Тухманов ориентировался все-таки на современные мелодические стандарты, употребляемые в западной популярной музыке; а Шаинский работал в чисто классической манере, что труднее. Он брал классические обороты, что-то сходное с Шубертом (да, от Шуберта в нем больше всего) и создавал такие комбинации, которые, один раз поселившись в голове слушателя, оставались там навечно.
— Так, наверное, это главное в музыке...
— Безусловно. Главное в музыке — запоминаемость. Если музыка не запоминается, в ней нет главной черты — последействия. Музыка по-настоящему действует не тогда, когда звучит, а потом — когда она возвращается к человеку, ведя на подсознании свою созидательную работу. Есть музыка очень эффектная, а последействие у нее нулевое. Так вот, музыка Шаинского лишена внешних эффектов, но последействие максимальное. Эти песенки, которые нам кажутся наивными и простыми — «Улыбка», «В траве сидел кузнечик», — они, на самом деле, совершенно уникальны своей долговечностью именно на подсознании. Причем, лечат это подсознание...
— Песни — врачи?
— Да, терапевтически ценная музыка. Я думаю, что по врачующей силе Шаинскому не было равных.
— А вот из какой классической традиции он почерпнул своего «Кузнечика»?
— Ну вы его не поймаете на прямых цитатах. Но, конечно, это идет от моцартовской мелодики. От характерной для Моцарта и Шуберта мелодической игры. Причем, все делается изящно, тонко и результативно: ты радуешься, когда это слышишь. И эта радость никуда не исчезает, но повторяется дальше и дальше, во сне, например. Его мелодии до сих пор своей силы не утратили. Это настоящая классика. И при удивительной скромности подачи. Материал не выпячивается, а, наоборот, кажется лаконичным.
— Как у него сочеталась мелодия со стихом?
— У него музыка оставалась первичной; скажем, мелодии Гладкова и слова Энтина как бы вытекают друг из друга, а вот в песнях Шаинского музыка может исполняться на любом языке, ничего не теряя. Его песенные мелодии я бы не побоялся назвать классическими симфоническими темами — они очень яркие, ёмкие, хорошо запоминаются и обладают внутренним саморазвитием. Потому что Володя никогда не злоупотреблял возможностями своих тем, он давал их в первичном виде, ничего не развивая. Никаких секвенций не делал — песня совершала развитие в голове сама. Вся музыка — чистая, свежая, не допингуемая никакими вторичными техническими приемами. Тот случай, когда музыка была вещью в себе, и это высший класс! Жаль, что приходится все это говорить по такому скорбному поводу...
Читайте материал: Шаинского прогнали из ЗАГСа: «Не хотим, чтобы рождались сироты»
