...И вот на днях в Москве прошла презентация «Вида с холма»: Алиса Даншох ответила на вопросы читателей, объяснила, так сказать, свою мотивацию в «оживлении» Флоренции и без музейно-туристического фетишизма.
— Когда я решила написать книгу о Флоренции, — начинает Даншох, — то подумала: а что нового я смогу сказать? Изданы сотни эссе, книг, альбомов, чего только нет. И вдруг некая Алиса Даншох решила что-то написать. А флорентийцы — люди такие непростые — смотрят на меня искоса и говорят: «Какая вы смелая». Мол, может, и не стоило бы? Но представляете, все-таки я на это решилась. Решилась на трудный путь сближения с этой женщиной, потому что Флоренция в моей книге — именно живая женщина. С очень скверным, тяжелым характером. И в течение десяти лет я пыталась найти какой-то подход к ней. Так и родились — весьма непросто — все эти эссе.
— Но эти эссе не совсем традиционные?
— Сейчас я скажу, о чем вы НЕ прочтете в моей книге. Вы не прочтете ни о Микеланджело, ни о Леонардо да Винчи, ни о богатствах Уффици, ни о разнообразных палаццо... Поскольку речь о женщине, то вся книга — это преломление ее отношений с ее подданными, с ее мужьями, детьми. К сожалению, вы не прочтете и о такой важной вещи, которая бросается в глаза, но я не осмелилась, — о невероятной сексуальности этого города. Ну вот, извините. Придется вам туда поехать и понять это самим. Хотя сексуальность везде присутствует, даже в мужской символике: обнаженное тело Давида и цветок ирис. О да, если вы в мае приедете во Флоренцию, то он везде цветет как сорняк. Такой нежный, изысканный...
— И ваша книга — не дань моде?
— Вот один человек мне так и сказал: «Вы написали о Флоренции, потому что это модно». Но извините, Флоренция вошла в моду во второй половине XVIII века и с тех пор из моды не выходила. И все время что-то случается, что поддерживает интерес к ней. Для меня главное не мода, а стиль. Я попыталась представить, что Флоренция до сих пор еще жива. Что она не просто музей или не просто директор музея, каким она сама себя назначила, но осталось в ней что-то еще такое, что позволяет ей развиваться и идти дальше. А это — люди и ремесла. Итальянцы все, конечно, любят свои деревни и города, но так, как флорентийцы любят Флоренцию, — это ни с чем не сравнится. Теперь у меня даже комплекс родился, что я недостаточно безумно люблю, скажем, родную Москву. От Флоренции на всех распространяется инфекция любви, восторга.
— И вы ее любите?
— О любви сложно сказать. Это не безмятежное чувство. Флоренция это та тетка, которая на вас давит. Выдавливает из вас все соки, а вы все равно любите ее и восхищаетесь. Не знаю, удалось ли мне это передать... В любом случае будьте осторожны с этим городом. Он просто так никого не отпускает.
— Но почему все-таки о Флоренции?
— Я вам скажу: вот собралась написать сборник культурологических эссе, который бы назывался «Однажды в Италии», бываю часто, очень люблю, ну, думаю, сейчас напишу статью про Венецию, про Милан... ну и начала. А во Флоренцию я езжу по необходимости, там живет врач, к которому время от времени необходимо обращаться. Так вот десять лет туда езжу. Как начала, так полтора года и писала. Вот и родилась книга. В этом специфика Италии: любая, пусть даже самая маленькая деревушка плевать хотела на Флоренцию, она ее будет не любить, как не будет любить Милан, Пизу... потому что для этой деревни — деревня и есть центр мира, у нее великая история, а эти все Флоренции постольку-поскольку. Поэтому ничто ни с чем не надо сравнивать. Можно только говорить уважительно и с любовью. Самое главное в жизни — не пейзаж, не музей, а тот человек, который рядом с тобой; через него ты и познаешь город.
— Неужели вы ее «раскусили» сразу?
— Нет. Первое впечатление было такое, что ты ничего не видишь окрест — там же очень узкие улочки, не видишь ни величественных соборов, ни статуй... так что после первого приезда я ничего не поняла. Мне понадобилось приехать второй раз, забраться на холм и только с холма посмотреть на город: Флоренция с холма ничего общего не имеет с тем, что внутри. Поэтому и книга так называется — «Вид с холма». Я люблю рано утром, когда еще нет народу, сбегать в зеленную лавку, но, чтобы туда добежать, надо пройти по Золотому мосту. Никого нет, лавочки закрыты, а ты идешь и думаешь: о, в XYI веке ходили люди, и я вот пройду, ничего не изменилось. Иду по этому мосту, радуюсь жизни, переходя из одного города в другой. За моей спиной остается музей, а я иду в лавку за овощами и фруктами...
