— Максим, с момента выхода предыдущего альбома «Съешь мое сердце» прошло три года. Что интересного случилось за это время?
— Группа стала еще более мощной. Я очень рад тому, что увеличилась духовая секция, которую представляет теперь не только тромбонист, но и трубач. В хорошем смысле это возврат к тому, какой команда была раньше: много лет назад в ней было три-четыре духовика. Не менее значимо, что в только что записанный альбом вошли песни, возвращающие нас к старой традиции персонажей «Ногу свело!» — «Судак», «Леденец», — но очень надеюсь, что звучат они не так, как какое-то старье, а как должна звучать музыка сегодня. Кроме того, я горжусь, что здесь есть и серьезные композиции. Одна из них — «Материки моей планеты» — дала название пластинке. Было проделано большое количество работы, но надеюсь, что она будет незаметна. В том смысле, что альбом будет восприниматься легко, как будто записанный на одном дыхании.
— Почему именно сейчас вам показалось актуальным обратиться к раннему звучанию «Ногу свело!»?
— Я не выстраивал стратегию, ничего специально не планировал, все произошло органично. Как-то я шел по улице, и у меня в голове начала играть мелодия песни «Судак», мне она понравилась, и я стал думать, что под нее можно спеть. Никогда не скрывал, что с текстами у меня проблемы: не люблю их писать, хотя, может, они получаются и не такими плохими. В тот момент я понял, что кроме как «ты …», а дальше — ругательное слово на букву «м», здесь больше никакой текст так идеально не ложится. Следующие несколько месяцев я думал, как же заменить это слово. Получилось «ты судак». Видите, чтобы прийти к этой несложной мысли, мне потребовалось немало времени.
— Вы сказали о том, что группа стала еще более мощной. Заметила тенденцию: за последнее время уже в нескольких интервью «мастодонты» говорят о приливе сил, демонстрируя отличную форму на площадке. Параллельно есть команды, которые, наоборот, кажется, с возрастом ослабевают. В чем причина? И в чем, наоборот, секрет непрекращающейся эволюции?
— Здесь нет какого-то определенного рецепта. Мне, например, может понравиться звучание современного тяжелого коллектива (как это было с группой «Слот» 2–3 года назад), а в какой-то момент — неожиданно порадовать команда «с бородой», скажем, «Крематорий»: выйти и задать такого жару, что молодым и не снилось. Вектор движения непредсказуем, подъемы и спады не всегда могут быть закономерными, и каждому нужно свое: кому-то — годами сыгрываться и от этого только становиться круче, кому-то — полностью обновить состав, как сделал Юрий Шевчук, и теперь (мне рассказывали друзья — я не хожу на концерты) «ДДТ» звучит мощно, как стена. Говоря о мощи, я имею в виду именно живые выступления. Сегодня большое количество артистов взошло в Интернете, набрав миллионы просмотров на YouTube, но многие из них не способны собрать зал. Я знаю случаи, когда люди просто убегали с выступлений некоторых из них с первых аккордов: невозможно было слушать…
— Зачем вам видеоблог? Чтобы подогреть интерес к пластинке?
— Нет, я создал его не для этого, потому что все, возникающее технически и механически, не выживает: если вымучивать из себя идею, это ни к чему не приведет. Меня уже тысячу раз спрашивали: «Макс, ты же неординарный, почему не ведешь блог?» Я понимал, что не буду делать этого долго и постоянно, с маниакальной активностью, но решил заняться такой историей хотя бы на какое-то время и присовокупить ее к выходу альбома. Так появился блог «Судак ТВ», где я показываю случайные зарисовки из жизни, которые меня привлекают, и свои комментарии к ним. Это живое. Снимаю на телефон, который под рукой, — в этом весь кайф, а потом уже прошу профессиональных людей обрамить видео в какую-нибудь рамку, например, сделать это технически более качественным. На мой взгляд, без «рюшечек» в тысячу раз интереснее, но народу они нужны.
— А что цепляет из наблюдений за действительностью?
— Никогда не знаешь. Например, в первом выпуске американка в черном платье и гольфах делает упражнения в самолете. Смотришь и понимаешь, что это в принципе воспитанная, интеллигентная женщина, но она делает это так, что кажется фриком, — не снять невозможно. Иногда я что-то выдумываю сам, но никогда не высасываю из пальца. Из самолета вообще много сюжетов, потому что там я провожу полжизни. Предполагаю, что многим людям этот блог непонятен и неинтересен, потому что он бесконечно тупой с обывательской точки зрения. Но меня прет от этой тупости. Как-то я зарифмовал зону турбулентности и зону туалетности. Меня такое бесконечно радует и смешит.
— Вы и в песнях всегда создаете свой мир, который многим может показаться абсурдным. В нем есть своя логика или это полное разрушение логических границ?
— У каждого свое видение. 90 процентов того, что лично я вижу в окружающей меня жизни, — это абсурд, который большинство людей, наоборот, считают абсолютной нормой. Реклама прокладок, например. Мне кажется, не всей планете обязательно знать, как пользоваться такими интимными вещами, но людям кажется, что все в порядке — это же показывают по телевизору! Таких примеров — миллион. «Судак ТВ» в этом смысле — взгляд на абсурд человека, который живет как раз реальной жизнью, но абсурдной с точки зрения многих других.
— В продолжение разговора об Интернете. Вы сказали, что часто музыканты, набирающие миллионы просмотров в Сети, не могут собрать зал. Может быть, проблема не только в их неумении работать на сцене, но и в том, что при наличии любой информации в Мировой паутине люди просто ленятся ходить на концерты?
— Пока не знаю, какой вердикт вынести. Телевидение исчерпало себя, «артефакты», продолжающие его наполнять, вызывают все больше недоумения, это абсолютный трэш. Но мы пока также не понимаем, что принесет нам развитие Интернета, в котором есть только YouTube, и это единственный реально действующий канал. В этом мне видится какой-то подвох. Люди находятся сейчас в раздрае. Те, кто постарше (при всем уважении), не рулят, их фактически нет на рынке. Те, кто помоложе, копошатся и пытаются найти что-то свое. Мои друзья говорят мне про современную музыку: «У этого парня что-то там играет фоном, он что-то бормочет, а молодым нравится». А ведь так и есть. Хорошо это или плохо — не знаю. Мне бы не хотелось, чтобы на моих похоронах так кто-то бормотал под невнятные мелодии… В этом мало музыкальности. При этом мне бы и не хотелось, чтобы и Ричи Самбора, гитарист «Бон Джови», например, выдавал на моих похоронах свои крутые соло. Это образно. А по факту — мы находимся в режиме ожидания. Это тоже к теме абсурда: непонятно, что происходит. Точнее, понятно: по-русски это называется матерным словом на букву «п». Причем во всем. И тут есть две альтернативы, обе — сомнительные: либо начать скворчать и брюзжать, либо веселиться, делая вид, что все в порядке.
— В последний раз мы с вами общались в 2014 году. С того момента, в связи с ситуацией в России и на Украине, в мире вообще многие артисты стали активно поднимать политические темы в музыке. Насколько это имеет место быть? Или это снова про абсурд?..
— Это имеет место быть настолько, насколько мы с вами это видим. Я побаиваюсь слова «патриот», потому что в современном контексте оно изменило свой первоначальный смысл. Но, являясь гражданином этой замечательной страны, я вижу, что она безнадежно разворована. Она движется в сторону «отсутствия присутствия», если можно так выразиться. Пока нет такого, что нам нечего есть, но тревожные звоночки появляются. Когда люди начинают чувствовать себя ограниченными в удовлетворении потребностей, а планка у многих завышена (в России не привыкли есть мало), то появляются и песни об этом. И они, конечно, на виду, конечно, привлекают внимание.
— Печально, что на этом фоне в результате столкновения мнений музыканты буквально начинают вести между собой гражданскую войну, делятся на лагеря…
— Человек, как известно, не самое благородное существо, так что иногда он совершает соответствующие поступки. Мне кажется, люди хотят каким-то образом самоутвердиться на этой почве. Для меня это немного больной вопрос. Я заметил, что абсолютно в каждом интервью сейчас звучат упаднические настроения. Я чувствую, как люди задают мне вопросы, исходя из того, что уже все плохо. Все, конечно, когда-то будет хорошо — вопрос, кто будет жить в эти времена: наши дети, внуки, правнуки или праправнуки…
— Адекватно ли сравнивать волну протестной музыки, поднявшуюся сейчас, с протестным роком, существовавшим в конце 80-х — начале 90-х?
— Не знаю… На самом деле я сейчас не вижу никакого протеста, поэтому мне нечего сравнивать. Я вижу сытый музыкальный телеканал, штампованных артистов, музыку как продукт, прекрасно сделанную с продюсерской точки зрения. Я вижу, что всем все нравится и все довольны, но я не вижу вектора движения, не чувствую импульс.
— Возвращаясь к группе «Ногу свело!»: в следующем году ей исполнится 30 лет. Для вас значимы юбилеи? Являются ли они некими рубежами?
— Я замалчиваю круглые даты и забываю про рубежи, даже не праздную свои собственные дни рождения. Наверное, из-за того, что мы с коллективом не устраиваем такие праздники, команда потеряла немало денег: ведь какой повод — устроить большой концерт в честь юбилея! Может, и стоит отметить 30-летие… Вообще, рассуждая о будущем, я, например, не могу сказать, какой будет «Ногу свело!» в 2020-м, например, хотя точно знаю, что каждый участник группы очень талантлив, при этом каждый выкладывается на все сто, когда мы собираемся вместе. Есть очень большой шанс, что через несколько лет команда будет такой же по силе и энергетике, но я не могу быть ни в чем уверен: я очень неугомонный человек, мне все время нужно куда-то двигаться…
— У вас бывают такие моменты, когда нужно взять творческий тайм-аут?
— Нет, потому что приходится все эти годы быть больше менеджером, чем музыкантом, и в те редкие моменты, когда можно заняться исключительно творчеством, я испытываю кайф, думаю: «Вот оно! Наконец началась настоящая жизнь, сейчас я сделаю такое, что все ахнут!» — а потом снова приходится возвращаться к решению других вопросов. На это уходит 80 процентов времени. Вот и посчитайте, сколько песен, которые еще могли бы родиться, я не написал.
