Большой мыльный пузырь
В соответствии с повесткой сегодняшнего дня, когда скандалы рождаются буквально из воздуха, затем, сотрясая этот воздух, деятельно обсуждаются, а вскоре благополучно забываются, и «Нуреев-гейт» родился буквально из ничего. Точнее, из одной фотографии, кем-то (интересно — кем?) снятой даже не на репетиции, а в период подготовки к ней: на заднике исторической сцены Большого театра — проекция снимка 55-летней давности от знаменитого американского фотохудожника Ричарда Аведона, на котором запечатлен не менее знаменитый российский танцовщик Мариинского (тогда Кировского) театра Рудольф Нуреев, только что совершивший свой знаменитый побег, и снят он совершенно обнаженным…
Вопрос о происхождении растиражированного всеми СМИ снимка совсем не праздный, а довольно принципиальный, и ответ на него может дать подсказку, откуда ноги растут и у всего скандала. Сразу скажем, что перед нами — провокация… Снимок, который в процессе спектакля должен был появиться на сцене буквально на полсекунды (как это и видно из опубликованных в свое время в «МК» кадров репетиции) и в череде других, гораздо менее откровенных фотографий Аведона, превратился чуть ли не в основное декорационное оформление всего балета. Создавалось впечатление, что он бессменно будет висеть на заднике сцены если не на протяжении всего спектакля, то достаточно долгое время.
Саму сцену позирования Нуреева для этой фотосессии, поставленную Серебренниковым для спектакля, средствам массовой информации представили таким образом, будто в ней участвует совершенно голый премьер Большого театра Владислав Лантратов, но и это не соответствовало действительности: Лантратов вышел в бандаже телесного цвета. Но и такая, в общем, довольно обыкновенная для танцовщиков экипировка (вот на Чеховском фестивале в точно такой же вышли два танцовщика кубинского балета, не вызвав никакой реакции зрителей) для артистов Большого считается необыкновенно смелой и откровенной… Ведь два других исполнителя роли Нуреева (Артем Овчаренко и Игорь Цвирко) в таком виде на сцену театра выходить отказались (они репетировали эту сцену в трусах телесного цвета), как, впрочем, и артисты кордебалета. Мальчики из кордебалета, которые должны были выйти в совершенно другой сцене в откровенных белых плавках, также воспротивились — в результате в спектакле заняли профессиональных стриптизеров…
К этому, в сущности, можно свести весь скандал… Если не считать, конечно, темы нетрадиционной сексуальной ориентации Нуреева, отраженной, надо заметить, в спектакле всего двумя эпизодами: сценой «трансвеститов в Булонском лесу» и дуэтом с Эриком Бруном, датским танцовщиком, возлюбленным Нуреева (подобные мужские дуэты, например, в спектаклях современного балетного классика Бориса Эйфмана куда откровеннее). Но гомосексуальная тематика прописалась на сценах московских театров довольно давно (если быть точным, то со времени премьеры легендарного спектакля Романа Виктюка «Рогатка» в 1993 году) и никого теперь не удивляет. И даже по нынешним временам все эти сцены (сложенные вместе, они займут не более 10 минут) на скандал никак не тянут.
А сколько возникло конспирологических и даже анекдотических теорий! Вот одна из них — будто бы на репетицию пробрались переодетые в штатское священнослужители, доложили о происходящем безобразии своему начальнику, являющемуся по совместительству духовником президента, тот позвонил Мединскому, который спектакль и запретил. Заметим, что вполне реалистичное объяснение гендиректора Большого Владимира Урина, будто он сам принял решение по причине неготовности спектакля, подтверждают записи репетиции от 6 июля, имеющиеся в распоряжении «МК». К тому же наши источники в театре заявляют: 6 репетиций (которых и так было немного в связи с гастролями в Японии) отменили из-за неявки на них хореографа спектакля Юрия Посохова. Хотя на записях от 8 июля (впервые опубликованы именно в «МК») видно, как труппа мобилизовалась и показала хороший результат.
Понятно, что не только неготовность спектакля повлияла на решение о его переносе (сейчас заговорили о возможной премьере «Нуреева» уже в декабре). Урин явно чего-то недоговаривает… Возможно, сказалась и общая атмосфера нетерпимости и мракобесия, расцветшая пышным цветом в последнее время, боязнь провокаций со стороны «православной общественности», так что гендиректор предпочел перед премьерой заручиться поддержкой «сверху» (министр культуры объявил после скандала, что он, непременно «отложив все дела», хотел бы посетить прогон спектакля). Ясно только одно: скандал с отменой балета «Нуреев» — очередной мыльный пузырь, раздутый со всех сторон буквально из ничего. И не будь на афише имени Серебренникова, премьера прошла бы тихо и спокойно…
Новая метла танцует по-новому
Но перейдем к делам творческим. Что еще произошло в главном театре страны помимо затмившего все его прошедшие премьеры скандала с премьерой не состоявшейся? Большой театр выпустил в этом сезоне в рамках одной программы два одноактных балета — бессюжетные «Этюды» Харольда Ландера и «Клетку» Джерома Роббинса. Причем последний балет — сочинение хоть и давнее (премьера состоялась в Нью-Йорке в 1951 году), но с не менее скандальной репутацией, чем балет «Нуреев». Он живописно рисует, как насекомые-самки (подобные богомолу или пауку птицееду) «насилуют» и затем убивают своих самцов. Некоторое время в Голландии «Клетка» вообще попадала под запрет — тем не менее премьера в Большом прошла без скандала, и ее можно назвать вполне успешной.
В отличие от балета «Клетка» «Этюды» Ландера многие критики упрекали в «недорепетированности», то есть проблемы у этого балета были те же самые, что и у отмененного по причинам неготовности «Нуреева». Тут также сказалась нехватка времени на подготовку — всего три недели. Ведь перед премьерой два месяца шел фестиваль Григоровича (тоже событие ушедшего сезона!). Нехватка времени в Большом, однако, уже тенденция, и очень бы не хотелось, чтобы эта тенденция превратилась в «хронику». При этом «недорепетированность» «Этюдов» и то обстоятельство, что именно этой работой новый руководитель балетной труппы Большого Махар Вазиев как бы подводил первые итоги своей деятельности в театре, не помешала их благополучному выходу к зрителю.
Что касается политики назначенного в конце прошлого сезона нового руководителя балета Большого Махара Вазиева, то она не совсем еще определилась, но все сильнее проявляется в явном курсе на омоложение состава труппы: новая метла метет по-новому, и в Большом начались изменения, которые сразу почувствовали буквально все артисты — от солистов до кордебалета. Так, на контракт все чаще выводятся солисты, достигшие пенсионного рубежа — 38 лет, на их место переводятся более молодые. Процесс этот, в общем-то, вполне естественный, хотя и болезненный. К сожалению, закончили в этом сезоне свою карьеру такие талантливые артисты, много лет украшавшие сцену Большого, как Дмитрий Гуданов и Анна Антоничева. Зато примой стала Юлия Степанова, а премьером — Вячеслав Лопатин. Из прим Большого со следующего сезона на контракт переходят опытные и все еще необходимые Большому артистка Нина Капцова, Мария Аллаш и Мария Александрова, танцующие в театре по контракту уже с этого сезона.
Сольные партии теперь достаются в театре совсем молодым танцовщикам, таким как перешедший в Большой из Ла Скала следом за Вазиевым Якопо Тисси, его партнерша, только недавно окончившая вагановскую академию Алена Ковалева, бразильский танцовщик, выпускник московской академии Давид Мотта Соарес, Ксения Жиганшина, Клим Ефимов, Маргарита Шрайнер. При этом они еще танцовщики кордебалета.
Давал поначалу Вазиев проявить себя и некоторым другим артистам: так, Владислав Козлов станцевал в конце прошлого сезона принца Дезире в «Спящей красавице». В партии Злого гения блестяще дебютировал необыкновенно одаренный исполнитель Михаил Крючков. Эти артисты разноплановые: Крючков, например, может явно претендовать на партию Принца в балете Юрия Григоровича «Щелкунчик». Большой получил бы редкого «солнечного» принца, каким в 80-е здесь был Андрис Лиепа. Партия у танцовщика уже готова, Вазиев ее одобрил, однако продолжения пока так и не последовало, о чем можно только сожалеть…
Французская этуаль у руля «Стасика»
В «Стасике» в прошедшем сезоне тоже кипели Страсти. Здесь смена руководства, произошедшая в конце предыдущего (в кресле гендиректора вместо Ара Карапетяна оказался Антон Гетьман) и продолжившаяся в первой половине сезона нынешнего (худрука балета Игоря Зеленского, уехавшего руководить балетом Мюнхена, поменяли на «варяга» из Парижской оперы — Лорана Илера), предсказуемо повлекла за собой и смену политического вектора. Так, от английской классики, прививаемой театру прежним его балетным руководителем Зеленским, в репертуаре теперь остается лишь «Манон» Кеннета Макмиллана — один из любимых балетов в репертуаре руководителя нынешнего — Лорана Илера, экс-этуали Парижской оперы. Будут идти в следующем сезоне и балеты Джерома Роббинса. Но не увидим мы теперь ни макмиллановского «Майерлинга», ни балетов Фредерика Аштона… Более того, не будет в следующем сезоне и балетов, поставленных задолго до Зеленского: «Золушки» Олега Виноградова и «Каменного цветка» Юрия Григоровича. На заслуженный отдых до лучших времен отправляется даже знаковый балет этого театра «Эсмеральда», поставленный одним из основоположников балетной труппы Владимиром Бурмейстером еще в 1950 году.
С пятилетним периодом правления балетом «Стасика» Игоря Зеленского многие связывали и взятый им курс на омоложение труппы, сопровождавшийся уходом из театра многих артистов (за 5 лет — до 50 человек, то есть добрая половина балетной труппы). Этот сезон показал, что процесс этот намного сложнее и напрямую с Зеленским не связан, поскольку уходили артисты не только от него, но и к нему… теперь в Мюнхенский балет, которым Зеленский руководит с начала сезона. Продолжат уходить артисты из труппы и в предстоящем сезоне. Уже от Илера… Так, по слухам, к началу сезона мы можем не досчитаться в труппе еще 7 человек, в том числе и солистов, некоторые из них уйдут к тому же Зеленскому…
Свою первую и пока единственную премьеру на посту худрука балета Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко экс-этуаль Парижской сцены Лоран Илер подготовил со всей тщательностью и скрупулезностью. И в то время как в Большом происходили драматические события, «Стасик» оттачивает ранее неведомые этой труппе стили. Гвоздем программы стал балет Сержа Лифаря «Сюита в белом». Российская труппа впервые в истории исполнила сочинение этого прославленного хореографа. Результаты освоения стилистики Лифаря настолько впечатлили, что впору рекомендовать театру целый вечер работ этого хореографа.
Такого же прекрасного результата труппе, однако, не удалось достичь со вторым балетом премьерной программы — The second detail («Вторая деталь») Уильяма Форсайта. Танцовщики были чересчур зажаты и походили на вымуштрованных школьников, сдающих экзамен, и, как бы они не старались, их танец все равно отличался излишней «классичностью». К числу танцовщиков, у которых стилистика Форсайта выходила удачнее, чем у других, отнесем Дмитрия Петрова, Евгения Жукова, Иннокентия Юлдашева и Георгия Смилевски-младшего. Это как раз то новое поколение труппы, ставку на которое, по-видимому, будет делать новый руководитель в ближайшем будущем.
Кехман и Мессерер к началу сезона готовят сюрприз
Помимо перечисленных двух премьерных программ (одной в Большом и одной в «Стасике») Москва значимыми премьерами в этом сезоне балетоманов не баловала. Ни одной премьеры не представил и Кремлевский балет, ограничившись ежегодно проходящим здесь Международныым фестивалем балета (состоялся уже в пятый раз). Но были премьеры в Питере. Так, благодаря новому худруку Михайловского театра Владимиру Кехману (а Кехман еще с прошлого сезона поменял должность гендиректора на худрука) балетная труппа вспомнил свою «Сильфиду». Ее не было в репертуаре ровно три года. И вот балет вернулся в афишу в постановке Михаила Мессерера. «Сильфида» — самый старинный из спектаклей классического наследия и имеет для труппы Михайловского особое значение. В России этот балет в версии классика датской хореографии Августа Бурнонвиля впервые увидели в 1975 году именно на сцене Малого театра оперы и балета (так тогда назывался Михайловский). Главный балетмейстер провел скрупулезную и филигранную работу, уточняя мизансцены, очищая балет от чуждых ему напластований, внесенных за десятилетия местными педагогами и артистами.
Такое отношение к спектаклям наследия, собственно, и свойственно Мессереру. И в начале следующего театрального сезона он преподнесет зрителям еще один впечатляющий сюрприз. К 110-летию хореографа Ростислава Захарова в Михайловском поставят балет Сергея Прокофьева «Золушка». Этот знаменитый «советский» балет, собственно, и откроет новый балетный сезон.
