— Владимир Сергеевич, в этом году у вас юбилей творческой деятельности — 35 лет. Как бы вы охарактеризовали этот этап?
— Пройдя уже 35 лет работы, работы в оперном театре, попев романсы классические, попсу, зная всю ситуацию, которая у нас складывается на народно-певческом рынке в стране, могу сказать так: я все знаю и многое хочу.
— Основной темой вашего творчества, музыкального и не только, является Россия. Эта тема для вас неисчерпаема?
— Конечно, неисчерпаема. Всю свою жизнь я занимаюсь так называемой нематериальной национальной культурой, которую нельзя взять: это не тарелки, не какие-то изделия. Песня, танец и музыка называются в научной среде фольклористов нематериальной национальной культурой. И этот пласт абсолютно бездонен, потому что невозможно знать все. Если ты в какую-то плоскость изучения музыки попадаешь, то надо понимать, что за этой стенкой есть еще одна стенка. Потому что этот пласт очень древний. Можно им заниматься до бесконечности, поэтому и существуют сегодня люди — музыканты, которые исполняют аутентичный фольклор, доправославный фольклор. И они так же, как и я, не знают всего, что было. Это безграничные вещи.
— И все ваши стремления и наработки привели вас к созданию Центра русской культуры, к созданию музыкальной школы?
— Все исходит от внутренней потребности, которая у меня возникла практически в самом начале пути, когда после окончания военной академии и работы в научном институте я параллельно закончил Гнесинку и решил, что дальше пойду не в химики, а в музыканты. У меня была поездка с коллективом 30 лет назад в Австралию. Как советский человек, я был просто ошарашен той ситуацией, в которую попал. Я попал в русскую колонию, в хорошем смысле этого слова, которая была наполнена иммигрантами первой волны 20-х годов прошлого столетия. У меня тогда возникли серьезные сомнения, что у нас в стране что-то не так, потому что те люди, с которыми я познакомился, были образованнейшие, интеллигентные. Я понял, что с революцией семнадцатого года вместе с водами выбросили и ребенка.
— И что вас удивило там?
— Тогда меня удивило, почему там в русских школах на выпускных вечерах молодежь танцует старые русские вальсы, почему они одеты так, как наши школьники тогда не одевались, почему они все ходят в церковь, почему они очень положительно отзываются о России? Мне теперь это понятно. Я понял, что мне нужно копать в этом направлении, чтобы сделать так, как у них. Потому что у них были положительные результаты в отношении к своей стране, земле. Кстати, мне там одна вдова русского певца, Лаптева, подарила русские нотные книжки XIX века. Я никогда не видел в СССР подобного. Я тогда понял, что нужно не только репетиционную базу для коллектива организовать, но и двигаться в направлении образовательных продуктов, которые бы давали толчок той идее, которая была раньше в России, — идее духовности, но настоящей духовности, глубокой... Поэтому я и сформировал Центр русской культуры.
— Каким проектом вы сейчас заняты?
— Мы пытаемся выпустить в этом году очередной альбом с народными и ненародными песнями в жанре фолк. Пытаемся пробить идею повышения влияния национальной нематериальной культуры России на духовную составляющую. Мы сформировали проект «Фолк-сфера» лет 5 назад, его задача — увеличить объемы информации в СМИ России именно в направлении фолк. Ситуация с этим тяжелая. Объемы вещания фолка у нас в стране 0,8% и ниже. На некоторых каналах этого вообще нет. Среди радиостанций только 1% вещает фольклор. У нас существует огромная система образования в этом направлении, которая была сформирована еще в 60–70-е годы прошлого столетия. На это тратятся огромные деньги. В каждом ДК, клубе, в каждом сельском заведении культуры есть фольклорный коллектив, который содержится на зарплату, и это большие средства, которые государство вкладывает. Это хорошо. С другой стороны, объемы вещания в размере 0,8% по телевидению — это плохо, потому как на сегодняшний день мы живем в техногенный период развития общества, а это приоритет информации.
— То есть главное — говорить, писать, давать информацию?
— Конечно! Ведь в фольклоре та же история: вроде бы все делается, деньги тратятся, а информации нет, значит, продукта тоже нет. Важно изменить ситуацию. Это связано не только с моим желанием, это связано с менталитетом нации и с будущим менталитетом мальчишек и девчонок, которые пока ничего не знают, но знать должны. Еще Дмитрий Лихачев говорил, что традиция — защитная скорлупа менталитета российской нации, и защищать этот менталитет нужно.
— И опора на молодежь здесь первостепенная?
— Не буду говорить стереотипами, но дерево без корней падает. Музыкальная традиция — самое простое: здесь не надо смотреть, учить. Это слышишь — и все, и сразу генетическая память у любого поколения, даже которое не связано с этой традицией, начинает играть. Гены начинают шевелиться. Таким образом, человек, пусть он даже будет заниматься другими музыкальными формами, но основа его творчества должна быть национальная. А это широчайший пласт, как мы уже говорили: и похороны, и рождение, и свадьба, и уборка урожая, и трагедия какая-то, и война, и любовь — начинаешь копаться в истории. Слушая песню, ты думаешь: «А как это так?» Ты слышишь и начинаешь углубляться в историю, впитывать ее в себя. Вот что важно — чтобы молодежь это понимала. А чтобы она понимала, это должно быть ей интересно. А чтобы было интересно, музыкальный формат фольклора должен быть современным. Понимаете, он не должен работать в формате 80-х годов, как это делается у большинства фольклорных коллективов. Вот в чем вся проблема. Важно, чтобы их знали и показывали. Молодежи это интересно, абсолютно точно. Молодежь не надо заставлять! Это интересно, если это правильно подано, и это на генетические коды ложится, которые заложены предками. Увы... при всем этом фолк уходит из быта. У нас идет отток населения из сел, у нас система уборки урожая поменялась. Сейчас технологии другие, урбанизация, интересы у молодежи тоже иные… Фолк переходит на сцену, народ этим горит. Сейчас важно это не упустить, когда еще есть молодые исполнители и коллективы, которые могли бы быть примером, заражали бы молодых ребят своими делами.
