Конференция пришлась ко двору на ЭКСПО, сконструированной из десятка стеклянных авангардных зданий разных геометрических форм. В одном из них — павильоне Astana Contemporary Art Center — разместились со своими программами парижский музей Гран-Пале и «Гараж». На первом этаже он уместил в закольцованное архитектурное пространство (автор проекта Сергей Неботов из бюро «Новое») библиотеку с литературой по современному искусству и дизайну, зону семейных мастерских, выставочное пространство и лекторий.
Обо всем по порядку. Солидная по местным меркам библиотека (больше 300 наименований книг) соседствует с зоной мастерских. За двумя столами каждый день на протяжении всей ЭКСПО (проходит с 10 июня по 10 сентября) в среднем по 200 детей вместе со взрослыми познают на мастер-классах современное искусство: от живописи до архитектуры. Им читают лекции, раздают подручные материалы (когда краски с карандашами, когда пластилин со спичками) для создания собственных арт-произведений. И если искушенную всевозможными увеселениями столичную детвору этим не удивить, то местная в восторге.
Подстегивает ребят то, что их художественные эксперименты напоминают реальные арт-объекты, которые разместились буквально перед их глазами. Речь идет об инсталляции «Утопический скелет» молодой, но уже громко заявившей о себе краснодарской группировки ЗИП. Деревянные каркасы, рассредоточившиеся от пола до потолка, напоминают нестандартные макеты реальных объектов Астаны. Работы намекают на застывшие флаги, фрагменты навесов, космодром Байконур, ракету «Союз», даже на скульптуру поэта Абая Кунанбаева.
Складывается впечатление, что эти скелеты вышли из завораживающих фотографий архитектуры, которые фотограф Юрий Пальмин отснял в Алма-Ате. Его масштабные, при этом удивительно внимательные к деталям снимки жилых зданий и госучреждений, перестроенных, разрушенных или сохраненных, представляют единую картину того, как выглядит бывшая столица Казахстана. ЗИПовцы подтверждают, что «Утопический скелет» находится в диалоге с фотографиями Пальмина и исследованием об архитектуре модернизма историка архитектуры, некогда обозревателем «МК» Николая Малинина и директора по исследованиям Института модернизма Анны Броновицкой. Эти проекты, по словам художников, пронизанные ностальгией и желанием сохранить прошлое Алма-Аты, обращаются к архитектуре города, его артефактам и образуют своего рода музей, из которого вырываются «скелеты» — утопические модели.
— Мы постарались представить мир современного искусства таким, как его видит «Гараж», — объясняет директор музея Антон Белов. — То есть без границ. Причем для детей, взрослых, людей с инвалидностью. Каждый здесь находит, чем себя занять. Особый сюжет нашей программы — конференция об архитектуре модернизма Алма-Аты. Мы запустили кампании по ее сохранению. Для этого пригласили исследователей из разных стран, которые помогут сформировать междисциплинарную среду по изучению архитектуры бывшей столицы Казахстана. В дальнейшем собираемся напечатать путеводитель по этой теме. Хотим, чтобы она вдохновила чиновников, архитекторов, молодое сообщество так же, как и нас, и спровоцировала их изменить подход к сохранению архитектуры модернизма.
***
Первая секция конференции — «Региональная специфика советского модернизма» — задает исторический контекст для обсуждения советского архитектурного наследия 1960–1980-х годов в бывших республиках СССР. Исследователи рассматривают архитектуру послевоенного модернизма сквозь ряд сужающихся рамок: от глобального модернистского проекта до региональной специфики в архитектуре союзных республик.
Отсюда и вступительный доклад — «Культура Полтора: от авангардной формы к национальной. 1928–1938», в котором доцент Стэнфорда Нариман Скаков переосмысляет взаимоотношение между авангардом и сталинской культурой. По его мнению, было осуществлено «строительство плотины», которая перенаправила творческий импульс экспериментальных 1920-х от центра к периферии — к восточным территориям Советского Союза. Там, на востоке страны этот импульс не только «оросил засушливые культурные пространства», но и во многом поспособствовал возникновению и развитию новой, сталинской субъективности.
В своем исследовании «Модернистские альтернативы «национальной архитектуре» в Центральной Азии» исследователь Монреальского университета Борис Чухович на примере архитектуры Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркмении 1930–1970-х анализирует, как архитекторы, не вступая в теоретическую конфронтацию с талмудическими императивами «национального», разрабатывали альтернативные модели «локального».
На второй секции — «Архитектуре 1960–1980-х и постсоветской трансформации» — рассматривают советскую архитектуру в свете этих изменений. Помимо видения советского модернизма как артефакта ушедшей исторической формации, предлагают взгляд на него в контексте непрерывного процесса развития, продолжавшегося в постсоветское время и задающего логику городского развития до сих пор.
Особенно любопытным оказывается исследование «Армянский модернизм: жизнь и смерть. Десять эпизодов» архитектора Карена Бальяна. В нем он посредством рассмотрения ключевых моментов — «эпизодов» — истории «нового» армянского модернизма раскрывает уникальные особенности данного явления, прослеживает все этапы его развития. В итоге это позволяет сформировать целостное представление о самобытном направлении советской архитектурной мысли.
На третьей секции — «Алма-Аты: модернистская столица Казахстана» — частники делятся разными подходами к историзации богатого и уникального архитектурного наследия города. Обсуждают локальные механизмы адаптации модернистского проекта, роль агентов, непосредственно влияющих на этот процесс и особенности формирования местной архитектурной школы.
Каким образом Алма-Ата стала модернисткой столицей Казахстана узнаем из исследования Анны Броновицкой и Николая Малинина. Учитывая тот факт, что дореволюционная застройка в городе была практически полностью уничтожена землетрясениями, он вдвойне уникален: в нем совсем мало и досоветского прошлого, и постсоветского настоящего. Но именно это позволяет хорошо разглядеть, ни много ни мало, советское будущее. Споры об этом советском будущем ни только не утихают, а лишь разгораются. Чем была советская застройка? Проявлением влияния Москвы? Следованием общемировой моде? Или созданием собственного, неповторимого облика города?
В своей работе Броновицкая и Малинин рассматривают архитектурный облик Алма-Аты в контексте его связи с европейской культурой, значительно усилившихся в 1930–1950-е годы из-за эвакуации в Казахстан целого ряда культурных институций и высылкой в республику советской интеллигенции.
Последнюю секцию посвящают сохранению советской послевоенной архитектуры. Участники затрагивают ряд практических вопросов по обращению с советским наследием сегодня: реконструкция памятников 1960-х годов, подходы к их сохранению через консервацию или приспособление под новые функции.
Подводя итоги конференции, стоит напомнить о ее первостепенной цели — запуск проекта дальнейшего изучения и сохранения советского архитектурного наследия в Казахстане. Остается надеяться, что затраченные на это колоссальные усилия хотя бы частично достигнут намеченных результатов.
