Украинка Злата Огневич пела на латышском, «евровидийный» белорус Uzari — на английском, латыш Интарс Бусулис был неподражаем на русском, Лайма — на всех языках сразу... А уж когда взорвется трио с Валерием Меладзе и легендарными Нани Брегвадзе и Вахтангом Кикабидзе!.. Но главное то, что творческая, режиссерская концепция Лаймы, подтянувшей к себе и любимых звезд, и много модной молодежи, привнесла свою особенную эстетику и неподражаемый авторский стиль.
Из уже не околомузыкальных, а сугубо творческих «бомб», разрывавших зрителей мурашками по коже, была на открытии, конечно, Елена Ваенга. Неформальный гимн Петербурга «Нева» в дуэте с Бусулисом уже второй год подряд ставит на уши зал «Дзинтари». «Я каждый раз приезжаю, очень горда, что меня зовут, позовите в третий раз!» — скандировала Ваенга, объясняя любовь к Прибалтике не только тем, что «свободна и сама себе господин», а некими «отношениями с латышами», что всех очень заинтриговало, а еще простой формулой: «Здесь не как в Питере — все дорого, здесь — фирменно».
Лайма: «Как все замылилось!»
Однако более уместны, на мой взгляд, параллели не с подавшимися на юга фестивальными предшественниками, а с совершенно другой музыкальной институцией — «Рождественскими встречами» Аллы Пугачевой. Латвийская примадонна Лайма реинкарнировала практически именно этот формат, создав свои встречи в родной Юрмале, зазывая на огонек друзей, коллег, и непременно с неординарным творческим началом.
— Самое главное — это общение, — объясняет хозяйка бала. — Артисты же как устроены? Каждый любит больше всего себя, мы все время на гастролях, и встречаться особенно нет времени. Поэтому, когда спрашивают: «У вас есть друзья среди коллег?» — отвечаю: «Нет». Потому что нет времени, а для дружбы нужно время. Поэтому так важна возможность общаться, узнавать друг друга получше, часто совсем с другой стороны…
В чем Лайма оказалась непреклонна, несмотря на все искушения, — это живой звук, что крайне удаляет ее начинание от понятия «обычный поп-фестиваль» в сторону форменных рок-ивентов. Пусть и не по стилю, но по духу точно. «Это, конечно, головная боль, — не столько жалуется, сколько констатирует певица, — и для звукорежиссеров, и для артистов. Сегодня уже все так замылилось, люди часто действительно привыкли работать под фонограмму». По 30–40 песен «живого» в день — это действительно достижение, как ни удивительно об этом говорить, учитывая, что артистическое тщеславие должно бы быть нормой…
В прошлом году Лайма рэповала под «Время и Стекло», в этот раз приготовила не меньше экспериментов: ремейк «Утекай» Ильи Лагутенко в своем видении. «Мумий Тролль» тоже собирался, но Лайма расстроила: «Илья ударился лицом и не смог приехать». Тем временем фантазерка готовится побаловать себя и зрителей форменным кроссоверством: призвала оперных див Хиблу Герзмава и Кристину Ополайс, которая сейчас взрывает оперные сцены по всему миру, — фактически латвийская Анна Нетребко.
— Это счастье — петь с такими артистами, — признается Лайма, — и это так сложно! Звукоизвлечение, сами арии… Для меня большое счастье, что мы поем вместе с Кристиной. Но меня поразило то, что ее не надо было уговаривать. Когда Кристина вдруг начала говорить, что я ее кумир, мне это казалось так смешно. Но потом я вспомнила: правильно, когда ей было 15 лет, она как раз слушала мою музыку. И, естественно, знала меня. Она мне рассказала, как брала в руки бутылку, изображая микрофон, и ходила по квартире, пела мои песни…
Одну из самых громких оваций на открытии собрал, как это ни странно, Валерий Сюткин. Хотя — не странно: музыкант-профессионал, звезда бита и рок-н-ролла, шоумен, кожей чувствующий настроение зала. И вроде простенько все, но вот переделал он прямо на ходу своего знаменитого «стилягу Васю из Москвы» в «конечно, Лайму», и зал стонал от восторга и удовольствия. И очень проникновенно сказал про миссию музыканта — «объединять людей».
Леонтьев: «Прилепили к сосне клубничку»
И, конечно, Валерий Леонтьев. Просто сказать «звезда» — пошло. Просто сказать «овация» — не сказать ничего. Он шутил в интервью для «МК»:
— В прошлый раз Лайма про меня забыла, но сейчас вспомнила, вот я и приехал.
— Валера, из всех основных примадонн и примаменов эстрады, которых раз-два и обчелся, ты остался, кажется, единственным, кто не отметился фестивалем своего имени. У Аллы были «Рождественские встречи». Лайма придумала этот фестиваль. Скромничаешь? Не созрел разве?
— О, нет! — хохочет. — Скорее, перезрел уже! Это настолько хлопотное занятие, ответственное. Я лучше месяц сольников чесану. Но если говорить не об организации, а о некоей внутренней жажде создавать такие вещи, то лично у меня ее тоже нет, честно говоря. Может, когда-нибудь возникнет, да будет поздно.
— А когда ты выходишь на сцену с теми, с кем тебя связывает огромный пласт жизненных, творческих воспоминаний, то, наверное, это все-таки особенный кураж? Вы репетировали «Вернисаж» с Лаймой так, будто готовили премьеру номера!
— Конечно, «Вернисаж» — это история, ему уже 31 год. С Лаймой мы знакомы еще дольше, годочка с 1983-го, когда Раймонд Паулс по блату устроил мне поход в варьете Juras Perle. Невозможно было попасть туда, в этот единственный на весь СССР островок Запада, и он был в Юрмале, и там пела Лайма. А «Вернисаж» он для нас написал позже — уже в 1986-м. По жизни нас эта песня свела, и периодически мы продолжаем за счет этого «Вернисажа» встречаться. Песня живет, нужна, ее слушают. Я люблю Лайму и думаю, что она любит меня.
— Из дуэтов, которые ты исполнял…
— Их немного, совсем немного…
— Хорошо, но еще что-то любимое осталось? Есть ли неосуществленная задумка?
— Конечно, осталось. «Поздно» с Аллой, огромная работа в спектакле «Джордано» с Ларисой Долиной, когда мы два часа пели вместе… С Ирой Аллегровой — «Коктейль любви». Но он как-то не получил раскрутки. Может, мы сами в этом виноваты, потому что она любит заниматься собой, своим графиком, и я точно такой же. На этом, пожалуй, все главные и запомнившиеся дуэты исчерпаны. Я, честно говоря, не сторонник такого мичуринского «скрещивания»: мол, а давай-ка мы к сосне прилепим клубничку. Как правило, ничего не получается хорошего, потому что дуэт — это сложный организм, необходимо, чтобы тембры работали вместе, харизмы обоих участников не мешали, а приподнимали друг друга. Чисто внешне, в конце концов, люди должны сходиться, смотреться, звучать, двигаться. Это не так часто случается.
— В начале творческого пути артиста распирает от жажды высказаться, завоевать зрителя, донести до него свои месседжи и музыку. А когда звезда уже в статусе?..
— Если обо мне говорить, то, знаешь, я уже просто очень устал по жизни бежать куда-то… Я думаю о том, что если бы вдруг жизнь дала мне передышку и воздуха глоток, как поется в одной из моих песен, и я бы мог какое-то время — полгода, год — отлежаться и осмотреться, то, может быть, я воткнулся бы в какую-то новую и неожиданную для себя историю. А сегодня пока что хочется в отпуск.
— Ты же каждый год по месяцу отлеживаешься в Майами!
— Что такое месяц после 45 лет на сцене?! Кстати, в сентябре — 45 лет на сцене!
— Надо же! А словно вчера были «Дельтаплан», «Танец протуберанцев»! Хороший разгон — с Лаймой перед юбилеем!
