Сейчас коллеги Алексея Малобродского занимаются сбором подписей в его поддержку. Григорий Папиш, занимавший в разные годы пост генерального продюсера Дома музыки, директора Московского театра кукол на Бауманской, руководивший «Дворцом на Яузе», рассказал «МК» о своем друге и о том, на какие подводные камни неизбежно натыкается любой директор учреждения культуры в России.
— Мы много лет работали в одном цеху. Я считаю Алексея своим другом. Нас связывают десятилетия работы на совместных и не только совместных проектах. Я знаю жену Алексея, она работала со мной программным директором — и уже две ночи не спит. Я живу последние два года в Израиле, в том же городе, где живет сестра Алексея. Знаю, в каком сейчас состоянии вся его семья.
— Насколько уязвим человек, руководящий у нас учреждением культуры?
— Не важно, в какой области он работает, важно, что в сфере государственного управления. И тогда он сильно уязвим. Система управления культурой и государственными проектами предполагает необходимость балансирования между желаемым со стороны художественного руководства, управления культурой и реальными законами, теми возможностями, которые есть у директоров. Вам это скажет любой руководитель: начиная с Владимира Урина и Кирилла Крока, кончая директорами самых маленьких театров и оркестров. Система распределения средств на протяжении многих лет такова, что она ставит директора перед выбором, что ему делать. Никто не застрахован от ошибок и намерения списать на него все неприятности. Если вы спросите у любого директора, то он скажет: то, что написано в законе, делать невозможно. Люди, которые проходят по этому смешному и странному делу, известны тем, что всегда правильно относились к закону. Их деятельность всегда была на виду. Никаких серых схем не было. Мы говорим о совсем другой формации директоров, которые не хотят работать по диким законам, отчасти продиктованным еще советской системой. И они становятся ее заложниками. На них очень легко все списать, но это несправедливо. Это цвет директорского и продюсерского корпуса в России. Я знаю, какой степени сложности проекты они делали, в частности Алексей Малобродский. Не каждый на это способен, особенно в условиях, в которых они живут.
— Что можете сказать о персональных деловых качествах Алексея Малобродского?
— Я не являюсь проверяющим органом, и на мой взгляд — человека, который с ним работал, — это честнейший профессионал, прекрасно разбирающийся в театральной экономике, невероятно любящий артистов, что нечасто встречается среди директоров. Он очень хорошо разбирается в театральном деле. Если посмотреть, какие постановки делались при Алексее Малобродском в театре Анатолия Васильева, «Гоголь-центре», многое станет понятно. А сколько ему пришлось пережить ужасов в «Гоголь-центре»! Вплоть до нападения. Но он не сломался, продолжал работать, потому что был и есть человек команды. Люди, о которых мы говорим, работают на общий успех, на успех режиссера, в частности такого прекрасного, как Кирилл Серебренников. То, что сейчас происходит, можно было предположить. Вероятно, принято решение, о котором можно только догадываться. Уверен, оно неверное. Наверняка все направлено в адрес Кирилла Серебренникова, осуществляется серьезнейший наезд на театр с целью передачи его в другие руки. Но делать стрелочниками честных людей, которые всегда работали на общую идею, — абсолютно неправильно. За известных людей можно собрать подписи — артистов, режиссеров. А кто за директоров вступится? Никто же не говорит о том, что это цвет продюсеров, у которых можно учиться, которые воспитали современных молодых менеджеров, работающих уже директорами театров. Вот так рубить — опасное дело. Театральные деятели должны максимально поддержать тех, кто оказался в такой ситуации, защитить их доброе имя.
Схожего мнения придерживается и худрук Камерного театра в Воронеже Михаил Бычков:
— Что вы можете сказать о Малобродском?
— Мы знаем, что он был одним из тех столпов, на которых стояла «Золотая маска» в первые пять лет своего существования, мы знаем, что в самые критические годы он был правой рукой Калягина в Союзе театральных деятелей и как мог структурировал ту систему, которая готова была развалиться. Очень многим помог. То есть он один из уважаемых театральных директоров, который много раз и на разных уровнях достигал результатов, будь то гергиевский фестиваль или деятельность в «Школе драматического искусства». Последние два года мы с ним работали на проекте детского многожанрового фестиваля «Маршак». В связи с этим с Малобродским общались лучшие детские театры страны, ему доверяли, и благодаря ему могут привезти в Воронеж лучшие спектакли... И вот сейчас он должен был закончить организацию программы очередного «Маршака», и не дай бог эти следственные действия нам всё поломают, всё начнет рассыпаться.
— Теперь по сути: история с хищениями пока задает больше вопросов, чем ответов, но в любом случае она симптоматична: директора ужом извиваются в рамках нынешнего законодательства...
— Я занимаюсь театральным делом около сорока лет и прекрасно понимаю, что настоящие творческие проекты реализуются не благодаря тем условиям, в которых нам приходится работать, а вопреки им. К сожалению, действующее законодательство и подзаконные акты не мешают заниматься какими-то гигантскими расхищениями во многих сферах экономики, но в практической ежедневной жизни учреждений культуры они делают существование невозможным. Как Розовский когда-то красиво рассказывал: чтобы купить огурец для реквизита, нужно пройти все круги ада и два раза нарушить закон.
— Пока мало фактуры по делу «Седьмой студии»...
— Когда я слышу про те факты, которые попадают в прессу, — были или не были пошиты какие-то костюмы, и на них-де было затрачено более миллиона, — то у меня возникает вопрос: неужели больше нечего делать и нет более серьезных преступлений? Конечно, мне безумно стыдно, что мы дожили до времени, когда деятели культуры, которые не просто сидят и тупо исполняют формальные инструкции, а стремятся чего-то добиться — продвижения, прорывов вперед, — эти деятели вынуждены подвергать себя риску, а потом вместо благодарности испытывать на себе давления следствия. У меня единственная надежда, что восторжествует здравый смысл и люди, занимающиеся расследованием, все поймут и сопоставят.
— Что именно они должны понять?
— Что театр — это явно не та сфера, где нужно искать расхитителей. Возможно, были какие-то тактические ошибки, возможны, были нарушения принятых механизмов, но это все делалось для того, чтобы возникали спектакли, концерты... я убежден в этом! Я надеюсь, что наконец раздастся высокий голос и скажет: «Остановите! Прекратите!».
— А какой голос должен раздасться? Многие — голову в песок...
— Не знаю, почему бы тому же Гергиеву, как человеку, ведущему огромное хозяйство Мариинского театра, который прекрасно знает, что невозможно провести все строго по инструкции, почему бы ему не заступиться за людей, которые когда-то с ним работали? Или кому-то еще авторитетному... Надеюсь, театральное сообщество не оставит этот вопрос и не успокоится.
