В зале явственно пахнет горелым. «Прямо театр 5D», — шутят зрители рядом, ожидая начала действия. С опаской рассматривают деревянные декорации, которым так легко воспламениться (сценограф Николай Симонов), однако пламя здесь будет испепелять героев изнутри — пламя отчаяния и бессильного гнева.
Гасят свет, и перед замершими зрителями появляются женские фигуры в белых одеяниях — полушепотом они исступленно произносят заклятия-заговоры, ворожат, приговаривают. По центру — главная героиня Абигайль Уильямс (Настасья Самбурская). Вот она смотрит в зрительный зал исподлобья, вот украдкой улыбается, опускает глаза, и в них чувствуется чуть ли не магическая сила. И в этой актерской улыбке отражено все: не будет ни жалости, ни пощады, ни страха.
За мимикой актрисы любопытно наблюдать. Находится ли она на авансцене или притаилась где-то сбоку, подглядывая за происходящим, есть в ее опасной красоте что-то дьявольское. Даже удивительно, что на ее избранника Джона Проктора не действуют ни женские, ни колдовские чары, хотя в одной из первых сцен он все же не может устоять.
Главную мужскую роль в спектакле Голомазов отдал фактурному актеру Владимиру Яглычу, поставив перед ним непростую задачу конкурировать как минимум с Ричардом Армитиджем, сыгравшим роль Проктора в постановке английского театра The Оld Vic, транслируемой два года назад на всех киноэкранах. Надо признать, конкуренция получилась достойная: Яглыч мастерски владеет актерским инструментарием, уверенно отыгрывая драматические сцены, где его герой предстает не только мужественным и импульсивным, но и трогательно сентиментальным.
Вообще в спектакле собрался прекрасный актерский ансамбль, где каждый герой обладает собственным ярким характером. Фермера Джайлса Кори удивительно играет старейший артист «Бронной» Геннадий Сайфулин, преподобного Хэйла — Дмитрий Гурьянов, Самуэла Пэрриса — Андрей Рогожин, воплощение зла судью Дэнфорта — Михаил Горевой, судью Готторна — Александр Никулин, беспокойную Энн Патнэм — Марина Орел, кроткую, но гордую Элизабет Проктор — Юлиана Сополева. На роль Ребекки Нэрс (основная женская роль второго плана) Голомазов назначил свою супругу, Веру Бабичеву, каждое появление которой приковывает зрительское внимание. Когда она появляется в предфинальной сцене — измученная, но не сломленная, с головой, посыпанной пеплом, в черном траурном платье, готовая идти на виселицу во имя правды и Бога, — становится действительно страшно: до чего доводят узурпаторы власти, самозваные вершители судеб лучших представителей человечества.
«Почти документальная история» об абсурдном процессе, замешанном на мести отвергнутой девушки, процессе, охватившем Салем с 1692 по 1693 год, взята режиссером Голомазовым и решена бережно. Здесь нет напрашивающихся осовремениваний, нет ни современной стилистики, ни адаптаций. Единственным странным эпизодом выглядит речь судьи Дэнфорта, в котором откуда-то появляются в лексике современные словечки «прикол», «прикинь». Даже если представить, что режиссерским замыслом было показать вневременную природу зла, все равно это выглядит несколько нелепо в контексте заданных изначально правил игры.
Любопытно, как зрители принимают спектакль, — вовлечение максимальное, герои постоянно находятся с ними в диалоге. Дидактический элемент незримо присутствует в спектакле: актеры обращают философские вопросы в зал, призывая задуматься. А когда герой Владимира Яглыча, Джон Проктор, рвет бумагу со словами «люди рассудят, кто из нас прав, кто виноват», зал взрывается одобрительными аплодисментами, показывая, что народ не безмолвствует — устал.
