— Евтушенко выстрелил ярко, чему вы были свидетелем, — как плотину прорвало...
— Да, он начал очень рано, ему было лет 16–17, когда его первые стихи опубликовал еще «Советский спорт», — я это всё знаю, мы с Евтушенко были знакомы с очень давних пор, а потом подружились. Почему говорят «шестидесятники»? Потому что начиная с 1963 года эта пятерка поэтов (Рождественский, Вознесенский, Окуджава, Ахмадулина и Евтушенко) очень ярко развернулась, им было-то по двадцать лет, и это отложилось в памяти миллионов людей. В стране была жесткая цензура, и так называемую затем наступившую оттепель почувствовали все и разом. Так и говорят: это они эту оттепель надышали. Не случайно целые стадионы или Политехнический музей всегда были забиты, когда выступали эти поэты. И в первую очередь, конечно, Евгений Евтушенко, который сразу заявил о себе очень ярко, сильно, громко...
— И этой пятерке в Твери, на вашей родине, вы поставили памятник около Дома поэзии...
— Да, памятник сделал Зураб Церетели и подарил его нашему городу. И Женя, слава богу, приезжал: был на открытии монумента, выступал, потом попросил устроить ему большой авторский вечер в Твери... Три часа он читал стихи! Для меня это очень дорого, что он нашел время и силы приехать. Его в любом месте, в любом городе принимали на ура, ибо, как Женя сказал, «поэт в России — больше чем поэт», и это прежде всего относится к нему. Он и выступал, и читал, дарил людям стихи, для того чтобы люди становились лучше. Работал над антологией русской поэзии — так много делал! Занимал в нашей жизни большое место. И у меня создается впечатление, что он все время шел против ветра — напряженно и упорно. Ветер был-был-был в виде цензуры, недоброжелательства, зависти... но он все преодолевал. Человек невероятно сильного характера, целеустремленный.
— Не зря он говорил, что самое главное для него — вдохновение...
— Вот он жил так: каждое мгновение было полно вдохновения. Я преклонялся перед его талантом, перед его гениальностью, он прекрасно знал это; я посвятил ему стихи, он мне посвящал стихи... И для меня это сейчас очень горькая потеря.
— Он постоянно удивлялся жизни как ребенок, он пережил в итоге всех шестидесятников...
— Да, он постоянно говорил: «Я так люблю жизнь!». Хотел жить, боролся с болезнью, был сильный! Ведь все его стихи после «Советского спорта» печатали в журнале «Юность»; я ведь был в «Юности» сначала замом главного, а потом и главным редактором, — мы его печатали постоянно. И его, и Вознесенского, и Булата. Для них это было очень важно, потому что журнал имел невероятную популярность. Они делали славу журналу, а мы делали им тираж. Это были поэты, которых ждали все — читали, учили наизусть, ходили за ними... Я помню, как на площади у памятника Маяковскому Женьку подняли прямо с машиной. Он сидел в легковушке, а ее взяли все и подняли — в знак любви и уважения.
— И в жизни он приходил на помощь коллегам...
— Женя не просто прекрасно писал и занимался творчеством — он искренне любил творчество своих товарищей. Он был добр. Женя умел дружить. Когда ушел из жизни Полевой (бывший главный редактор «Юности»), Женя послал телеграмму Брежневу: «Главным редактором журнала «Юность» должен быть только Андрей Дементьев». И я узнал об этом через 2–3 года и не от него. А какие антологии он создал!.. Это же большой труд, многие тысячи стихов надо было прочитать... Честь и хвала ему за это. Пусть молодежь читает его книги и окунается в наше прошлое, которое было великолепно: тогда рождались и умирали, но жили и творили прекрасные поэты — в XIX веке, в веке Серебряном... Он старался для молодежи, любил ее. Он мне звонил из Киева, это еще до Майдана было: «Андрюш, слушай, у меня такая радость! У меня сейчас был вечер — и полный зал народа!» — «А что удивительного, у тебя всегда полный зал». — «Да нет, ползала было молодежи! Молодежь возвращается!» И сейчас в Твери в Доме поэзии мы обязательно организуем вечер молодых поэтов, которые будут читать Евтушенко...
