Начну, однако, с происшествия, разразившегося уже в гардеробе, когда публика спустилась за одеждой.
— Катя, тут у людей пропали шубы! — кричит Иосиф Райхельгауз своей помощнице. — Позовите начальника охраны!
Гардеробщик в панике, помощница — на грани срыва. Ладно шуба, но и несколько пальто пропало, в том числе и мой пуховик, а с ним (о Боже!) — ключи от машины, что лежали в кармане. Страшные мысли промелькнули в голове. Да, духоподъемность настроения после вокального слияния сцены и зала бесповоротно испорчена. Встреча с прекрасным закончилась чисто по-российски: пальто сперли. Кто да как? Да еще и в государственном-то театре?!
Шуб и пальто лишенцы держатся мужественно, но из последних сил. Нас ведут в помещение по соседству со злополучным гардеробом — очевидно, чтобы на бумаге зафиксировать пропажу, — и там выясняется, что это никакая не пошлая кража, а концепция. Можно сказать, ее счастливый финал.
Спектакль «Пальто/Шинель» постановщики посвящают Альберту Филозову и его несыгранной роли — такое в Москве впервые. Артист готовился к ней, много репетировал, но так и не сыграл: где-то за месяц до премьеры умер. Но Филозов присутствовал в спектакле, причем зримо: деликатное решение предложил режиссер, и это произвело довольно сильное впечатление.
Принимаясь за Гоголя, Иосиф Райхельгауз решил не просто доказать правомерность слов Белинского, что «мы все вышли из гоголевской «Шинели» не только в писательском, но и в общечеловеческом смысле слова. Но еще и развить их дальше: «Все мы, в сущности, можем оказаться Акакиями Акакиевичами». Кто уже, кто в перспективе. В доказательство сему призвал в помощь все жанры: оперу, балет, танцы на льду, включая элементы перформанса с личным участием. Не говоря про теневой театр и анимацию.
Но титулярного советника Башмачкина как такового в спектакле нет: бедолагу уже схоронили в первой же сцене, точнее, увертюре действа — картонный ящик, церемония прощания в гробовой тишине, как на бандитской сходке после разборок с физическими потерями… А горькую историю Акакия Акакиевича, бедного и трогательного маленького человека, рассказывают наши современники, пара в библиотечном закутке (диалог продвинутой девицы и старомодной библиотекарши Марфы). Вот как это выглядит:
Девушка: — А чего они над ним издевались — Шанель, Шанель… Роскошный бренд!
Марфа: — Что за бред вы несете? ШИНЕЛЬ! Шинель у него старая была…
Девушка: — А почему он в шинели ходил — он что, военный был?
Марфа: — Никакой не военный. Да что ж вы вообще ничего не знаете! Шинель — это просто разновидность верхней одежды!
Девушка: — Как бы пальто?
Марфа: — Как бы…
Настоящее со временами гоголевских героев вокально-музыкально связывает некто обозначенный как Комментатор, он же Дирижер оркестра (Владимир Качан). А также драматический кордебалет исключительно мужского состава, выступающий в множестве ролей: чиновники департамента, портные, праздные петербуржцы, предпочитающие зимой санкам коньки… Все, включая девицу и библиотекаршу Марфу, катаются на специальном белом покрытии.
И сам Альберт Филозов по ходу музыкально-прозаическо-фигурного повествования с ариями и ансамблевыми номерами несколько раз возникает за двумя экранами, установленными в виде задника. Фигура, своими очертаниями удивительно похожая на артиста, сгорбилась над ворохом бумаг: переписал, встал, шаркая ногами, перешел с одного экрана на другой… Первая мысль — использовали репетиционную съемку, но позже выяснится: нет, другой артист сыграл Филозова, так и не сыгравшего Башмачкина.
В «Шинели» — 16 больших номеров с развернутым внутренним развитием. Автор большинства мелодий — Максим Дунаевский. Стиль аранжировки (преимущественно латино-джаз) принадлежит Дмитрию Хоронько. Но, пожалуй, самый уникальный — акапельный номер «Кто хозяин? Наш Акакий!», где пять голосов стилизуют старинную полифонию. Поскольку артисты «Школы современной пьесы» не знают нот, то сложнейшую партитуру они учили по слуху.
Именно Хоронько репетировал роль Комментатора, но перед премьерой заболел и поэтому присутствовал на премьере как зритель. Видно было, что расстроен — сошел с дистанции (надеюсь, временно), но в финале все-таки нашел в себе силы выйти и под занавес, которого нет, исполнить песню в стиле вальса. Зал живо откликается и с энтузиазмом подпевает: «ла-ла-ла, ла-ла-ла…» А в это время поющий зал артисты одевают в шинель. Немалую, надо сказать. То есть заматывают в сукно, из которого, видимо, и мечтал получить шинельку бедный Акакий Акакиевич… Метров 40 намотали.
В общем, пошутили с Гоголем, но и тот не остался в долгу. Что произошло в гардеробе, вы уже знаете.
