Буквально через 10–15 минут развития музыкального действия оперы «Симон Бокканегра» в сознание закралась опасная мысль: да полно! В самом ли деле перед нами солисты прославленного театра из Милана? Не случилось ли с ними беды? Вдруг они, бедные, ходят где-то, ограбленные и растерянные по холодным российским степям, а их место на сцене Большого театра заняли самозванцы?
Но нет. Все по правде. Лео Нуччи в партии Симона, некогда прославленный певец. Сегодня — увы, старый человек, с раскачанным голосом, с «подъездами» практически к каждому звуку, с непозволительным глиссандированием в скачках, с утраченной способностью пения на mezzo forte. Необъятный Фабио Сартори в роли лирического героя Габриэле Адорно… Мы уже отвыкли от такой фактуры, которую можно простить лишь за прекрасный голос. Но нет здесь прекрасного голоса: он «перекрывает» зал — это безусловно, но более ничего. Бедность, резкость тембра, никакого обаяния. Кармен Джаннаттазио в роли Амелии/Марии… Тоже поет громко, но опять-таки: тембр лишен красоты, кантиленности, дыхание — короткое, верхние ноты весьма сомнительны.
О постановке Федерико Тьецци нечего сказать. И дело не в том, что она банальна и лишена радикальных режиссерских придумок. Это, может быть, даже и неплохо: лучше уж смотреть спектакль совсем без придумок, чем с дурацкими придумками. Она скучна полным отсутствием интереса режиссера к артистам, которые (а что им еще делать?) работают на штампах и озадачены лишь тем, как бы погромче спеть. Попытка переключиться на оркестр мало что дала. Маэстро Мунг-Вунг Чунг, конечно, дирижировал как-то. Но все-таки партитура «Симона Бокканегра» — эта не та музыка, которая предполагает отвлечение от вокалистов и сосредоточение на оркестре. Тем более что и оркестр был далеко не безупречен: медные киксовали, а скрипки неряшливо играли верхней частью смычка на piano. Выходило не столько тихо, сколько грязно.
Идти после этого на «Реквием» — абсолютнейший музыкальный шедевр всех времен и народов (в отличие от «Симона», который, конечно, хорошая, но не лучшая опера Верди), было просто страшно. И не зря. Только в моменты, когда звучал оркестр под управлением Риккардо Шайи (здесь и медные, и деревянные духовые оказались гораздо более собранными и качественными) и хор, а солисты «отдыхали», возникала музыка. Вступление солистов поистине означало наступление Dies Irae (Дня гнева): буквально все — мимо. Вот дуэт меццо и сопрано Agnus Dei — там певицы в октаву поют, и это очень красиво, когда хорошо спето. Но Мария Хосе Сири и Даниэла Берчеллона не смогли это спеть хорошо. В партии сопрано в Реквиеме много божественных мест, где верхние ноты звучат на piano… Они ангельскими должны быть. А не хриплым шелестом пересушенной травы. Ну и самый большой трэш происходил в фрагментах а капелла — когда ансамбль голосов солистов звучит без оркестра. Было просто непонятно, что это за музыка, — какая-то атональная каша. Снова удивила струнная группа. Есть там вступление перед Offertorium — унисон виолончелей. Не получился унисон этот вовсе. А для хорошего оркестра дурной тон — такой нестройный «унисон».
Публика кричала «браво». Впрочем… Специфическая эта была публика: бриллианты, костюмы от Armani и Brioni, мгновенно загорающиеся мониторы гаджетов в интервалах между картинами… Билеты стоили очень дорого — 10 –20 000 рублей и дороже. Такие «рубли» способны заплатить разве что жители Рублевки. Которые, конечно, всегда готовы адекватно оценить посещение престижного, «брендового» (как их костюмы) мероприятия.
Вот как-то так прошли гастроли «Ла Скала». Что это? Халтурное отношение к гастролям в «провинциальной России»? Досадная случайность? Или отражение реального состояния этого театра сегодня? Пожалуй, пора съездить в Милан — проверить все на месте.
