10 лет Олег Табаков и его ребята ждали этого дня.
— Нет, Мариша, не 10, а 30, — говорит мне по телефону Олег Павлович. — Это формально 10, как началась стройка и капсулу зарыли в котлован. Как говорится, по заслугам театр получаем — как возможность для дальнейшего совершенствования в профессии.
Табаков уже не вспоминает о разочарованиях, разбитых надеждах, обещаниях, из которых состояли эти 10 лет: стройка начиналась, останавливалась, снова продолжалась, менялись подрядчики и начальники, рубль падал. Табаков не из тех, кто оглядывается назад, у него сердце в будущем живет. В общем, мечты сбываются, и это понимаешь, как только с улицы Гиляровского переступаешь порог его нового театрального дома.
Стройка, внутренняя отделка помещений закончены, пошел финальный этап — все моют, трут, отдраивают до блеска. Мой гид — заместитель Табакова по новому зданию Антон Величко. Последние месяцы он отсюда не вылезает. Знает всю подноготную: где у строителей тонко, где рвется, где театрального человека держат за лоха, и, пожалуй, уже сам может новые театры возводить.
Идем с ним в фойе. Облицовка стен — керамогранит светло-серой гаммы. В зал можно попасть с первого и второго этажей по лестницам, а для тех, у кого проблемы с движениями, проблемы со здоровьем, предусмотрен лифт.
Но вот и сам зал. Кра-со-та-а-а! Она очевидна особенно в сравнении с милым добрым подвалом, где потолок нависает над головой и душно, несмотря ни на какую вентиляцию.
— Зал рассчитан на 388 мест: 12 рядов по 22 места в каждом, — объясняет Антон.
— А почему кресла разного цвета? Смотрю, в три цвета — серый, темно-серый и желтый.
— Цвет означает разную стоимость.
— Желтенькие — это дешевые?
— Ну почему же, края подешевле, а центр подороже будет, — говорит Антон.
В зале выясняется, что сцена — это сплошные секреты. Вот, скажем, партер: здесь он может оставаться партером или становиться авансценой. Как? Да легким нажатием одной кнопки: край сцены опускается до уровня пола, и на свободное место выставляются дополнительные ряды — 88 мест получается. А если край поднять до уровня сцены, увеличивается сценическое пространство. А это дает возможность играть спектакли, требующие большей глубины.
Секрет №2. Оказывается, это не какой-то простой край сцены, а сейф, в котором скрыты два стеллажа, и именно в них легко уплывают дополнительные ряды. Завпост нового здания Илья Полуянов демонстрирует и комментирует технические возможности сцены. О ней он говорит ну просто как о любимой девушке: сразу видно фаната своего дела.
— Сверху — 33 штанкетных подъема, поворотный круг, поворотное кольцо, один человек записывает программу, и потом с небольшого пульта управляется вся сцена. Вот если режиссер один раз поставил спектакль, посекундно все прописал, а мы это скинули на флешку, то каждый раз будет как режиссер сказал. В свою очередь, это избавит от конфликтов внутри художественно-постановочной части. А теперь мы покажем тебе шоу. Все готовы? Жду вашей команды.
И тут такое начинается! Под драйвовый рок в воздухе плавают, причем в разных конфигурациях, все 33 штанкеты: извиваются как волны, падают как дождь. Но разве что «Лебединое озеро» с танцем маленьких лебедей пока не исполняют. Но потенциал виден. Свет софитов (желтый, фиолетовый и белый) только добавляет этому танцу романтики. Мало кто видел такое торжество штанкет и театральной механики. А тут еще как в сказке — сценические недра сцены разверзлись, и оттуда выплыла жесткая такая конструкция, похожая на несколько соединенных меж собой арок.
— А что это?
— Это подъемно-опускные платформы! Они из трюма выезжают. Сейчас ты все увидишь, — говорит Илья.
На глазах восхищенной публики тяжелые платформы, как кустодиевские купчихи, легко кружатся в разных направлениях. И, между прочим, выглядят уже готовой декорацией: хочешь — к Чехову с Островским, а хочешь — к Дурненкову с Гришковцом.
Илья комментирует:
— Для художника, для режиссера тут возможности открываются невероятные! Причем система безопасности позволяет артисту спокойно войти внутрь — с ним ничего не случится. То есть там он может спокойно двигаться, и его не размажет, не изувечит. Наша система безопасности более современная, чем даже в Большом театре.
— А если артист все-таки расслабится, увлечется?
— В таком случае к нему прикоснется такая маленькая резиновая штучка, и машина сама остановится. Артист отодвинется, и машина поедет дальше. Пошли на сцену.
И вот мы уже внутри этой высокотехнологичной «красавицы». Пир духа! И… ощущение собственной ничтожности перед силой прогресса. И тут же предательская мысль: «Не убьет ли техника живое чувство, живой театр, который все быстрее и быстрее пытается судорожно поспеть за техническим прогрессом? Эффектные, визуальные очки театр набирает, а содержательные может потерять. Впрочем, это не про «Табакерку», где жив и нерв, и трепетное чувство. Где слеза пока натуральная, не от кнопки. А артист пока не гаджет.
Тут феерическое шоу закончилось. Зрители (рабочие, инженеры, уборщики) аплодируют. Кончили аплодировать. Опускаемся в трюм, у него стеклянные стены и двери. Пробую систему безопасности — действительно останавливается при первом прикосновении. Но почему-то вспомнилась «Операция «Ы». Когда хулиган и тунеядец, отправленный на исправительные работы (великолепный комический актер Смирнов), интересуется у идейного прораба (не менее великолепного Пуговкина): «У вас на стройке несчастные случаи были?» — «Не было». — «Будут». Не дай бог, думаю я.
А Илья горячо объясняет мне что-то про трособоечную систему (в других театрах все на гидравлике), про инженеров и механиков, штат которых теперь резко увеличен. И даже опровергает все мои опасения относительно стеклянных дверей, которые могут заклинить в трюме:
— Это невозможно, на все есть свои страховки и гарантии.
Кстати, когда 15 сентября будут торжественно открывать «Табакерку», то в трюме готовится один секрет, который сейчас тщательно скрывается. Я-то знаю, кто там будет спрятан, но… Чужая тайна превыше всего.
— Дайте сигнал, чтобы нас забирали наверх, — командует по рации Илья и резюмирует: — Как видишь, это все очень современное, очень компактное оборудование, его можно сравнить со швейцарскими часами, маленькими, но очень сложными.
Сильные впечатления на каждом шагу. Вот, например, потолок в зале: он не простой, а акустический, то есть волнистый. До сих пор в драмтеатрах таких не делали. Электронная система виртуальной акустики «Вивачи» до «Табакерки» тоже нигде не применялась, только в оперном, и то не в каждом. Немецкие специалисты, которые разрабатывали всю технику специально для «Табакерки», настраивали звук так: человек двигался по сцене в глубину и там тихо разговаривал. На авансцене аппаратура звук подхватывала, вытаскивала и корректно усиливала. Поэтому в зале не видно здоровенных колонок, что обычно бьют по ушам зрителей. По периметру всего зала — небольшие серые заглушки, они и есть маленькие колоночки.
Переходим с Антоном в закулисную часть. Первым делом попадаем в апартаменты худрука — приемная, кабинет, впрочем, достаточно скромный по размерам, и комната отдыха. Здесь же его гримерный столик, ведь Олег Павлович продолжает выходить на сцену в нескольких спектаклях. Здесь же холодильник, два кресла и диван — все как он любит. Какая-то женщина застилает диван клетчатым пледом.
Гримерки роскошные — их 23, и после подвала на Чаплыгина выглядят просто курортной зоной.
— У каждого отдельная гримерка? На Чаплыгина-то у вас одна на всех.
— Не у каждого, но условия несравнимые. Есть на одного, а в них, видишь, гримировальный столик, диван, раковина, чтобы смыть грим. А есть на троих.
И еще особый предмет гордости новоселов и зависти всех остальных — это два репетиционных зала, большой и малый. Причем большой полностью повторяет размеры сцены и находится прямо над зрительным залом. А для того чтобы шумные репетиции не мешали зрителям смотреть спектакли, и тут предусмотрена одна маленькая хитрость: пол подвешен и не дает вибрации на архитектуру.
Олег Табаков, который в эти дни в безумном ритме существует, а точнее сказать, разрывается между МХТ, старой «Табакеркой» и новой, говорит мне, что в здании на Сухаревской сезон предстоит тяжелый.
— Потому что, Мариша, надо будет адаптировать спектакли для новой сцены.
— Олег Павлович, что вы испытываете в новом здании, какие чувства?
— Я теперь, как говорится, буржуй. Радостно мне, это почти как в детстве, подарок на Новый год.
Итак, танцы штанкет, высокую технологичность оборудования, комфорт и красоту фойе с закулисной частью гости оценят 15 сентября. План действий в этот день будет таким: торжественное открытие с перерезанием ленточки, праздник, который готовит актер и режиссер Виталий Егоров, ну а после фанфар начнутся трудовые будни.
