В местном музее мамонта как-то побывал Владимир Путин. Он заинтересовался идеей клонирования вымерших животных. Директор музея Семен Григорьев рассказывает, что ведутся совместные разработки с корейскими учеными, и возможно, в ближайшие годы мамонтов все-таки клонируют. Для чего? Вот ответ ученого: «Детишек катать». В музее хранится единственный в мире хобот взрослого мамонта с чудом уцелевшей мышечной тканью, его возраст — 28 800 лет. Ученые даже попробовали мясо мамонта, пролежавшего тысячелетия в вечной мерзлоте, говорят, что вкусное. А вот алмазы выставлены в сокровищнице Республики Саха тарелками, и это тоже незабываемое зрелище. Теперь к «золотому запасу» республики прибавилось молодое и энергичное кино, востребованное мировыми фестивалями от корейского Бусана до Лос-Анджелеса, куда в скором времени отправится якутский победитель — фильм «Мой убийца» Костаса Марсана. Победителям вручали снежные очки, образец которых хранится в сокровищнице Якутии. Изготовлены они в форме созвездия Большой Медведицы, а прилагающийся к ним крохотный бриллиант символизирует Полярную звезду.
Слух о якутских киноуспехах докатился наконец до Москвы, так что зашевелились наши мужи от кинематографии, провели в Якутске питчинг, активно взялись за фестиваль. Кинорежиссер из Бурятии Жаргал Бадмацыренов заметил со сцены: «Якутское кино отличается от бурятского активной поддержкой на местном уровне. Большие и важные дяди из Москвы благодаря якутскому кино зашевелились». А в ответ услышал: «Бурят все точно выразил». Вот бы про русского режиссера или продюсера кто-то со сцены сказал что-то подобное. Эти русские решали судьбу участников питчинга, премировали победителей, кого полутора миллионами рублей, кого четырьмя, обещали на эту сумму предоставить услуги на финальном этапе кинопроизводства. И на том спасибо. Все они успешные с точки зрения кассы господа.
Снимают якутское кино зачастую совсем молодые люди, не имеющие кинообразования. Результат разный: от доморощенных, сделанных на коленке опусов до вполне профессиональных и складных фильмов. В любом случае — энергии им не занимать. Ее хватает и в зрительном зале. Якуты любят свое кино, причем не только на родном языке, но и на русском. Копеечная картина становится блокбастером, отбивая в местном прокате вложенные крохи в разы.
Сразу несколько наград на фестивале получила якутская документальная картина «24 снега» про коневода Сергея, обликом своим напоминающего американского ковбоя. Только живет он в условиях вечной мерзлоты. Кстати, недавно он получил травму — его пришибла лошадь, и неизвестно, что будет теперь с его подопечными.
Местный ресторатор, путешественник и большой энтузиаст кино Егор Макаров, вложивший в «24 снега» собственные средства, говорит, что не представляет свой народ без лошади. Он при любой возможности рассказывает о том, в каких экстремальных условиях живут коневоды и оленеводы. Оленевод Слава, приезжавший в Якутск из тайги на премьеру американского документального фильма «Холодный рубеж» Микаэля Страндберга, недавно чуть не погиб. Медведь учуял в рюкзаке Славы банку сгущенки, набросился, разодрал всю голову. Прямо в тайге ему рану зашили обычными нитками. Больниц-то в округе нет. Поначалу Егор Макаров хотел пригласить на «24 снега» европейского режиссера. В итоге остановился на Михаиле Барынине из Москвы, который до того в Якутии не бывал. Тем интереснее: глаз зорче, подметит то, на что свои и внимания не обратят. Так и случилось. Жизнь в тайге измеряется зимами, а значит, снегами. Отсюда и название фильма. Его герой ровно столько зим работает коневодом.
Оператор Юрий Бережнев награжден призом имени Иннокентия Аммосова за «24 снега», а также вместе со своим коллегами Семеном Аманатовым и Михаилом Кардашевским — спецпризом жюри документального конкурса, но не только за «24 снега», но и за «Холодный рубеж». «24 снега» получили и «Золотые снежные очки» как лучший фильм неигрового конкурса. Юрий Бережнев работал в экстремальных условиях, когда морозы достигали 70 градусов. Камеру приходилось все время отогревать в специальном чехле.
Дебют «Заблудившиеся» Алексея Амбросьева — якутский вариант «Выжившего» с Леонардо Ди Каприо. На премьеру один пожилой зритель добирался из тайги на самолете. «Пока такой зритель у нас есть, кино будет жить», — сказал молодой режиссер. Он снял фильм на основе реальной истории — в течение 56 дней из тайги выбирались заблудившиеся в Верхоянском улусе молодые люди. На фестивале картину отметили как лучший фильм конкурса зрительских симпатий.
Якутские зрители замечают то, чего другие не увидят. Они мыслят сообразно своим традициям, способны рассмотреть фольклорную чучундру в никчемной московской барышне, отравляющей жизнь друзьям, как это было в конкурсном «Холодном фронте» Романа Волобуева. Не раз возникал разговор о том, что, переезжая из тайги в город, многие не могут адаптироваться. Но таежные люди не нуждаются в жалости, она их унижает. Инженер-гидролог по образованию, а теперь фотограф Алексей Голубцов познакомился в тундре с 19-летим ненецким парнем Гришей. На основе их последующей переписки, длившейся более трех лет, и фотографий, сделанных в тундре, появился фильм «Чистый лист» Айны Мередовой и книга «Письма Гриши». Они увидели свет после того, как героя не стало. Гриша писал стихи и романы, пытался жить в городе. А потом его избили. Не приходя в сознание, Гриша умер. Один из сотрудников интерната рассказал нам, как дети оленеводов, вырванные из тундры от своих родителей, убегали каждую весну. Приходилось гоняться за ними, возвращать в детский дом. Они страдали. Им хотелось жить в тундре, есть рыбу, к которой привыкли. Сошлись все в одном: нельзя насильно втаскивать этих людей в нашу цивилизацию, надо дать им возможность жить по законам своего рода.
К разряду «криминального чтива» можно отнести две игровые якутские картины, участвовавшие в конкурсе. «Мой убийца» Костаса Марсана поставлен по якутской детективной классике 70-х. То, что картина получила Гран-при, — аванс, знак поддержки якутского кино. Конкурировать с колумбийским фильмом «Объятия змея» Сиро Герра, а это первый в истории колумбийского кино номинант «Оскара», трудно. Хотя в Якутске его отметили только за лучшую режиссуру, начинающие кинематографисты должны понимать, что это неравный бой — по профессии, по глубине мысли. «Моего убийцу» сняли очень энергичные люди, и всего-то за 70–80 тысяч долларов. Их московские коллеги за такую сумму и пальцем не пошевельнут. «Феррум» Прокопия Бурцева — из разряда так называемого партизанского кино. Артиста Сергея Егорова на главную роль режиссер взял еще и потому, что у него была машина. Ученик худрука якутского кинофестиваля и знаменитого якутского театра им. Ойунского, ставшего главной фестивальной площадкой, Андрея Борисова Сергей окончил Арктический институт культуры и искусства, снимался у Борисова в «Тайне Чингис Хаана», а сейчас занимается бизнесом. Прокопий Бурцев рассказывает: «Я филолог по образованию. Когда нет денег, ты специализируешься на короткометражных фильмах. Я нигде не учился, разве что на своих короткометражках. Денег не было. Кто-то подвезет бесплатно, кто-то еще чем-то поможет. Так и работали. Уложились в 8 тысяч докризисных долларов. Только артистам я сразу заплатил, поскольку они — самые бесправные люди. У нас было пять человек на площадке. Ограничение связано с тем, что в машину влезает пять человек».
