Имя немецкого хореографа до этого в России было известно лишь по забавному «коровьему» па-де-де, часто исполняемому в гала-концертах, и мрачному и претенциозному балету по сказке Гофмана «Песочный человек», что привозил на «Золотую маску» латвийский театр оперы и балета. Тем не менее Шпук является приверженцем нарративного балета, и к числу его, как правило, решенных в депрессивном черном цвете постановок относятся такие балеты, как «Лулу. Трагедия монстра», «Войцек», «Возвращение Улисса», «Ромео и Джульетта».
Черный цвет преобладает и в «Анне Карениной»: черные обои, которыми обиты кулисы и задник сцены, шикарные кринолины и фраки, алым и розовым пятном в которых является лишь платье Анны Карениной и Бетси Тверской в сцене бала да белизна русских березок (какая же «Россия» без них), расставленных по обеим сторонам кулис…
Да и закольцован спектакль «похоронной» сценой: в прологе и эпилоге нарастает по своему звучанию стук колес приближающегося поезда, на просцениуме все действующие лица только что случившейся трагедии в траурных костюмах и со скорбными лицами… Каренин (Иван Михалев в первом составе, Георги Смилевски во втором) и его наперсница графиня Лидия Ивановна (Татьяна Коростышевская, Яна Большанина) держат за руки маленького Сережу (Егор Селезнев), растерянный Вронский в распахнутой шинели…
Не взяв за основу одну сюжетную линию, Шпук выводит на сцену с десяток действующих лиц, в которых легко запутаться даже насмотренному и хорошо знакомому с романом зрителю. Собственно, любовная история самой Анны и Вронского (Ксения Рыжкова и Дмитрий Соболевский из первого состава несколько уступали по части проникновения в образ своих героев второму составу, Оксане Кардаш и Денису Дмитриеву) тут показывается на фоне историй других пар: Стивы Облонского (Алексей Любимов в первом составе переиграл Михаила Пухова во втором) и его жены Долли (Валерия Муханова, Ксения Щербакова); Левина (Сергей Мануйлов, Алексей Любимов) и Кити Щербацкой (Наталья Клейменова, Екатерина Иванова)… Даже Бетси Тверская (Ольга Сизых, Анастасия Першенкова) обзавелась в балете молодым любовником (Алексей Бабаев, Вячеслав Круть). Так что на трагедию самой Анны остается у Шпука не так много времени.
Это было бы полбеды, но хореография дуэтов, которыми хореограф обильно наделяет своих главных персонажей, скудна и однообразна и, главное, никак не обрисовывает характера их отношений, целиком полагаясь на музыку: возвышенные отношения тут иллюстрирует нарезка из Сергея Рахманинова, а за сомнения, боль и душевные терзания преимущественно отвечает Витольд Лютослаский, а кроме него Иосиф Барданашвили и Слухан Цинцадзе… Звучат тут и романсы, впрочем, часто не проясняющие сути дела. Под один из них певица (Лариса Андреева) протягивает Анне для успокоения пузырек с опиумом, другой — «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной» — вообще употреблен ни к селу ни к городу, ибо, как известно, ни о какой Грузии ни в романе, ни в балете речь не идет…
Смысл тут можно высмотреть только в одном трио, станцованном Карениным, Анной и Вронским в первом акте: оно призвано показать, как женщина разрывается между супружеским долгом и любовными чувствами… Впрочем, есть еще одна курьезная «находка» — сцена сенокоса, где Левин (в котором автор романа зашифровал, как известно, себя самого), избегая интриг высшего общества, изображен уединенным в своем поместье на лоне природы… Тут хореография Шпука наконец вырывается из стандартных оков классики и обращается к модерну: 9 обнаженных по пояс парней вместе с Левиным под звуковое оформление Мартина Доннера изображают характерные движения пахаря, забавным образом иллюстрируя, кстати, известное высказывание Льва Николаевича о поэзии: что, дескать, выражать свою мысль в стихах такой же неразумный поступок, как поступок пахаря, который, идя за плугом, будет выделывать танцевальные фигуры и приседать через одинаковые промежутки времени, нарушая при этом линию борозды.
Вообще, многие эпизоды балета страдают излишней иллюстративностью… Первая сцена спектакля, к примеру, сразу иллюстрирует начало толстовского романа — скандал в доме Облонских: ревнивая Долли застает своего мужа Стиву Облонского в пикантной ситуации: он лапает и задирает платья сразу двум хихикающим горничным… На «клубничку» Шпук вообще не скупится — Бетси тут подглядывает за занимающимся любовью прямо в ее апартаментах своим двоюродным братцем Вронским, который заваливает Анну на пол, срывает с нее платье, но закончить начатое так и не может… Сцена, сразу скажем, далеко не оригинальная и позаимствована (как и многие прочие) из балетов Ноймайера, классика европейской сцены, на произведениях которых Шпук, будучи артистом Штутгартского балета, и воспитывался…
Впрочем, есть в спектакле для балетного (но не драматического) театра сцены и вполне оригинальные. Интересно тут показаны скачки: наблюдающие сидят на помосте (взятом напрокат, кстати, прямиком из ноймайеровского балета «Чайка») и смотрят в бинокли в зрительный зал, а позади них на специальной «функциональной занавеске», которая задергивается у задника по мере необходимости, прокручиваются документальные кадры, показывающие скачущих лошадей с наездниками…
Таким же образом решена, кстати, и сцена самоубийства: черно-белые съемки мчащегося поезда, рельсы, в «крупном кадре» бешено вращающиеся колеса — Анна падает на сцену… Не очень, конечно, эффектно (тут вспоминается, как блестяще решил эту сцену Эйфман в своем балете «Анна Каренина»), зато очень доходчиво…
