— Владимир Григорьевич, в каких условиях проходит спектакль?
— В экстремальных: практически целиком он идет на природе, под открытым небом. Сейчас такой жанр называют театральный open-air. Наше путешествие начинается от флигеля, где 120 лет назад Чехов писал «Чайку». Дальше мы останавливаемся на тех площадках, которые послужили прототипами мест действия пьесы. Первый акт проходит на пруду «Аквариум», Антон Павлович с отцом вырыли его под окнами усадебного дома. По нашему мнению, он является прототипом «колдовского озера». На этом пруду происходит спектакль Кости Треплева, те самые знаменитые «люди, львы, орлы и куропатки».
— Вы отразили новаторство Треплева?
— Мы опрокинули спектакль в футуризм, поскольку считаем, что тему для своей постановки Треплев заимствовал из появившейся тогда теории космических полетов. Чехов написал «Чайку» в тот же год, когда Константин Циолковский создал трактат «Полет к звездам». Кстати, ученый жил от писателя всего в 100 верстах, в Калуге. В общем, наша версия спектакля Кости Треплева — это история о мировой душе и ее высадке на неизвестной планете.
— А дальше?
— Продолжаем чеховскую географию и во втором действии оказываемся на крокетной площадке. Только концовку играют в театральном зале под крышей. По нашей общей идее с художником Владимиром Аншоном (он оформлял спектакль), между третьим и четвертым действиями проходит 120 лет, хотя у Чехова — два года. Зрители оказываются в музее с экспонатами, связанными с «Чайкой». Мы демонстрируем не только необычное использование пространства, но и первоклассную актерскую игру, ведь в работе задействованы лучшие силы нашего театра. Для нас эта постановка является своего рода Чайкой. (В том смысле, в котором когда-то эта пьеса стала символом Художественного театра.)
— Как получилось, что перед спектаклем лекцию прочтет Александр Минкин?
— В воскресенье, 17 июля, это будет впервые. Его выступление задумано сознательно. Александр — не только прекрасный журналист, но и интересный театральный исследователь. Когда-то я натолкнулся на его текст про «Вишневый сад» и возмутился неожиданным подходом к этой пьесе. Сначала я внутренне стал конфликтовать с этим материалом, поскольку он опрокидывал традиционные представления о чеховской пьесе. А после проверки изложенных в тексте фактов я понял, что Минкин оказался прав и полностью посрамил все мои знания о пьесе. Дальше мы с ним долго и тесно общались. Я прочел его «Яйца Чайки», где нашел много любопытных трактовок и интерпретаций. Я не скрываю, что «Чайка» является результатом нашего диалога с Александром. В работе многое построено на его материалах, есть даже прямые цитаты. Надеюсь, он на нас не обидится.
— Можно взять ходы, мотивы и взаимоотношения. Но как вы обыграли такие важные минкинские находки, как например унаследование «Чайкой» традиции показа античных убийств? Они у Чехова, как у Софокла, Эсхила и Еврипида, спрятаны за сцену. А у вас-то ни сцены как таковой нет, ни занавеса...
— Теоретические вопросы бесконечны. Посмотрите спектакль — тогда многие вопросы отпадут сами собой. А то мы надолго углубимся в театральные изыскания, вместо того чтобы увидеть работу глазами.
