С трудом верится, что все они умещаются в одной комнатке на Большой Садовой! В ней — живопись, фото, видео и даже скульптура. В 11 работах художники обращаются к воспоминаниям о важной для них встрече с искусством.
Любопытной композицией и цветом берет Тимофей Смирнов. Его рабочий и колхозница разместились в стеклянной бутылке изумрудно-сапфирового цвета, над горлышком висит открывашка. Картина отсылает к советской эпохе с консервами: пока одни о них мечтали, другие ими объедались.
— В работе «За стеклом» я цитирую «Рабочего и колхозницу» затем лишь, чтобы усилить один образ другим, — говорит Тимофей Смирнов. — Бутылка тут предстает ящиком Пандоры, при вскрытии которого произойдет нечто. Цитата в этом случае — это возможность использовать исторические импульсы с энергией современного художника. Хотя единственная ценность его творчества — создание чего-то нового. Но все уже было, поэтому любого автора сравнивают с мастерами прошлого по принципу — похож или нет.
Анастасию Кузнецову в свое время потряс автопортрет «За туалетом» Зинаиды Серебряковой. Художница изобразила свою девушку с копной волос: она блондинка, стоит к нам мускулистой спиной и уверенно обрезает ножом густую шевелюру. Ощущение, что с падением волос она ослабевает, как Самсон, и из женщины, привыкшей все тащить на своих плечах, превращается в хрупкую леди, которой нужна мужская опора.
Опора здесь требуется и носорогу Федора Петрика. Животное, чья спина усеяна красными птицами (точь-в-точь «Энгри бердз»), утопает в воде и никак не дотянется рогом до алого мяча. Это эффектная интерпретация драмы «Носорог» абсурдиста Эжена Ионеско. Еще одно обращение к литературе висит рядом — серия откровенных фотографий «Аполлон. Я сожалею» Филипа Рифеншталя. Обнаженный (по пояс) атлет в лавровом венке ищет свою Дафну. Находит нимфу, и только по кадру, где она изгибается от удовольствия, мы понимаем, что Аполлон овладевает ею. После девушка превращается в лавр, а герой огорченно разводит руками.
Концентрация рук на несколько квадратных метров получилась высокой. В центре помещения на полу лежит треугольник, заполненный десятками гипсовых рук, просящими и дающими. Скульптура Максима Абрамова напоминает храм, который, по мнению автора, не может быть достроен разными мастерами. Тут всплывает параллель и с Вавилонской башней, и с собором Святого Семейства Гауди…
Ну и по самому необычному пути пошла Тихо Браге (Ева Шорина, дочь Дмитрия Шорина). Она обыгрывает строки Аллена Гинзберга в чертежах с барочными светильниками. Под каждым — карточки со штампами «принято» и подписи ведущих специалистов современного искусства. Среди них: Анатолий Осмоловский, Ольга Свиблова, Герман Виноградов, Владимир Дубосарский и Виктор Мизиано. В общем, старшее поколение одобряет эксперименты молодых.
