Аллен любит бывать в Каннах. Он приезжает сюда в течение многих лет, чтобы представить свои фильмы, но принципиально не вступает в борьбу за «Золотую пальмовую ветвь». И объясняет это так: «Не верю я в соревнования в этой области. В спорте, пожалуйста, можно ставить на того или иного спортсмена, который прибежит быстрее. Но как быть с фильмами? Это же вопрос вкуса. Мне кажется, что мои картины не всем могут понравиться и я проиграю». А фестиваль Вуди Аллен ценит за особую атмосферу и не только: «Возможность прилететь во Францию и провести пару дней в Париже сама по себе прекрасна. Я всегда с нетерпением жду этого момента. Мне приятно прогуляться по набережной Круазетт, встретиться с людьми, которых знаю много лет, поговорить о кино. Моя супруга обожает юг Франции, и это еще один повод приехать сюда. Огорчает то, что в сутках слишком мало времени и невозможно посмотреть интересные фильмы. Я не могу долго задерживаться на фестивале, поскольку предстоят сьемки в Нью-Йорке».
— В ранних фильмах вы затрагивали тему смерти. А сейчас не страшно об этом говорить?
— Я начал бояться этого, когда мне исполнилось 5 лет. Тогда это пугало гораздо больше, чем сейчас. Но успокаивает то, что все мои предки были долгожителями. Мама умерла почти в 100 лет, а папа пережил ее на несколько лет. Я сам чувствую себя молодым, но в жизни никто ни от чего не застрахован. Со мной может случиться инфаркт или инсульт, и тогда я буду прикован к креслу. Проходящие мимо люди скажут: «Видите, это Вуди Аллен, такая знаменитость, а теперь он один-одинешенек». Но должен сказать, что я чувствую себя намного моложе собственного возраста.
— Как бы вы хотели прожить последний день?
— Я бы провел его как обычно. Важно, чтобы это был приятный день без огорчений, со вкусным ужином. Я бы посмотрел бейсбол или баскетбол по телевизору, затем лег спать, пожелав родным спокойной ночи, чтобы уже никогда не проснуться.
— В ваших фильмах часто звучат фразы на иврите. Почему?
— Я рос в такой семье, где папа и мама могли вдруг сказать несколько фраз на идише. Когда я пишу сценарий, то опираюсь на то, что знаю. Я снимаю роман или сагу о семье — о маме, папе, братьях, сестрах. И я хорошо знаю эту тему. Фильм «Светская жизнь» изложен именно так, и мне захотелось, чтобы за кадром звучал мой голос.
— В вашем фильме есть фраза «Жизнь — это комедия, написанная автором-садистом». Как это объяснить?
— Это невеселая история. В ней муж изменяет жене, устраивая за ее спиной тайные свидания, чем ранит ее, приносит страдания. Но зрителя это развлекает, потому что в жизни еще и не такое происходит, и нужно все принимать с иронией или застрелиться.
— Где снимался ваш фильм?
— Часть сцен — в Нью-Йорке, часть — в Голливуде. Нью-Йорк — очень романтичный город, и мне всегда доставляет удовольствие в нем работать. Я доволен кастингом и всегда даю моим актерам возможность поимпровизировать — поиграть взглядом, жестами, изменить тембр голоса. Джесси Айзенберг — прирожденный актер. У него — комический дар. И девушками я очень доволен.
— Вы предпочитаете истории, где мужчина в возрасте уходит к молодой девушке. А почему не снимете фильм о романе женщины за 50 и молодого мужчины?
— Я пишу сценарий сам, и в моей жизни не было такой истории. Хотя в мои 20–30 лет мне нравились женщины в возрасте. Но нужно признать, что я им не нравился. Они не испытывали ко мне никакого интереса.
— Как вы относитесь к новым технологиям в кино?
— Никак. У меня нет ни компьютера, ни мейла, я не пользуюсь социальными сетями. Да, мы снимаем в новом формате 3D, но у меня всегда хорошие операторы, которые в этом разбираются гораздо лучше меня. А принципы режиссуры остаются прежними.
В фильме Вуди Аллена молодая девушка стоит перед выбором: молодой богатый повеса или бедный поэт-романтик. Сам режиссер считает, что «любовь — это нечто, не поддающееся управлению, и так было всегда, с момента сотворения мира». В главном герое он видит собственные черты: «Этот Бобби — невзрачный. Если бы не возраст, а мне уже 80, то я бы сам сыграл эту роль. Вообще я счастлив, что снимаю то, что хочу, ведь бюджет моих фильмов невелик. Мне очень хотелось рассказать о Голливуде 30-х годов. В то время девушки были особенно красивыми. А сейчас все изменилось. Но Кристен Стюарт напоминает мне прежний тип красоты, тех свежих и молодых девушек, которые мечтают о кино, жаждут сниматься, а в результате становятся официантками».
В первый день работы Каннского кинофестиваля прилетел и продюсер Александр Роднянский, приглашенный в жюри конкурса «Золотая камера». В течение нескольких лет он возглавляет главный российский национальный фестиваль «Кинотавр», который ориентирован на молодое и дебютное кино. А «Золотая камера» в Каннах вручается как раз дебютантам.
— Как вас пригласили в Канны?
— Еще на открытии Берлинского кинофестиваля я повстречал директора Каннского кинофестиваля Тьерри Фремо, который произнес фразу: «Мы о тебе говорили». На этом разговор закончился. Я даже не понял, о чем и по какому поводу говорили. Спустя три месяца пришло приглашение войти в жюри конкурса «Золотая камера».
— У этого жюри — своя специфика. Вам предстоит не один конкурс отсматривать, а дебюты из нескольких программ.
— Я рад, что оказался в жюри «Золотой камеры». Мы посмотрим порядка 23 дебютных картин — молодых или не очень молодых режиссеров, если иметь в виду их биологический возраст. В любом случае они молодые в смысле кинематографической карьеры. Увидеть их работы безумно любопытно. В общем, я бы даже сказал, это интересно мне лично, в том числе и для собственных проектов ближайшего будущего. В большое каннское жюри продюсеров и критиков, как правило, не приглашают. А в конкурсах «Синефондасьон», «Особый взгляд» и «Золотая камера» они есть.
— Про вас на сайте фестиваля написано: приглашенный режиссер из России.
— Да, потому что жюри «Золотой камеры» формируется по регламенту. В нем есть представитель, выдвинутый гильдией французских режиссеров, а также член гильдии французских кинопромышленников и так далее. Поэтому в нашем жюри четыре француза.
— Сплошная номенклатура?
— Получается, что так, поскольку все члены жюри выдвинуты разнообразными французскими организациями, фактически профсоюзами. А дирекция фестиваля имеет право приглашать только одного гостя со стороны.
— Выбрали вас. Вы так увлеклись продюсерской деятельностью, что многие не знают, что вы прекрасный режиссер-документалист. А Канны напомнили об этом.
— На Каннском фестивале всегда подчеркивают, что это киносмотр авторов. А продюсеры, при всем к ним уважении, не являются здесь главными персонами. Для этого существуют другие мероприятия. Так говорит Канн, а нам остается лишь слепо следовать этой установке.
