Начнем с конца — про Японию. Про антикварную виолончель Дюпора (Страдивари ее сделал в 1711 году) сейчас все знают, поскольку, во-первых, на ней с 1974 по 2007 гг. играл Мстислав Ростропович (и называл своей любовницей), а, во-вторых, она объявлена самой дорогой в мире (по косвенным данным, после смерти Ростроповича инструмент был приобретен Японской музыкальной ассоциацией за 20 млн. долларов).
Не удивительно, что не менее известная виолончель «Стюарт» 1732 года, на которой в последнее время играл американский музыкант Стивен Хонигберг, могла быть приобретена за 12 млн. Путин допустил, что инструмент может быть передан государству для общего блага.
Обычно редкие инструменты попадают в так называемую Госколлекцию, но наши эксперты допустили, что Ролдугину связываться с нею совершенно ни к чему. «Редкие инструменты хранятся нынче не только в Госколлекции, но состоят на балансе Большого и Мариинского театра, и даже крупных оркестров. Ролдугин является худруком Санкт-петербургского Дома музыки, расположенного во дворце Великого князя Алексея Александровича, — сам дворец как музей, там много аутентичных предметов того времени, кроме того, есть и музыкальные инструменты, которые Ролдугин использует для проведения мастер-классов молодым талантливым исполнителям».
Понятно, что владеть лично ценной виолончелью он не будет — слишком велики страховые издержки, гораздо надежнее держать ее на балансе своего же Дома музыки, причем есть такой нюанс. Сегодня для многих музыкантов Госколлеция редких инструментов несколько теряет значение, потому что а). она официально относится к Музею музкультуры им. Глинки (а ранее была самостоятельной структурой), что не может не накладывать на нее отпечаток некой закрытости; и б). из-за угрозы ареста российского имущества по делу ЮКОСА, вывозить за кордон редкие госинструменты сейчас запрещено, а зачем они тогда нужны, если не для развития международной карьеры солиста?
Напомню, плата за аренду и страховку инструмента из Госколлекции ложится тяжким бременем на музыканта — сумма может доходить и до миллиона рублей в год. А вот если виолончель «Стюарт» будет на балансе Дома музыки в Санкт-Петербурге, ее юридически могут не просчитать на Западе как часть госимущества, все-таки речь будет идти о музыкальном учреждении.
«Так что, если такой инструмент в самом деле станет российским, — комментируют наши эксперты, — молодые таланты будут только рады время от времени прикасаться к нему; читателям лишний раз стоит напомнить, что инструменты — не картины, они постоянно должны быть в игре, а не в хранении, их красота именно в звуке (сейчас не берем во внимание старинные живописные клавесины или хрустальные рояли), если на Страдивари не играть — он перестанет быть Страдивари».
Что касается самого Ролдугина, то наши эксперты склоняются к мнению, что скандал, конечно, не пошел ему на пользу. «Все зависит от темперамента человека. Иной бы после такого мощного пиара не вылезал бы с тусовок и с экрана телевизора, стал бы новой звездой, скандал многократно бы увеличил его популярность.
Далеко ходить не надо — только ленивый до сих пор не взял интервью у того же Юрия Лозы по поводу очередного разоблачения. Но пиар, скандалы и тусовки — это не стиль Ролдугина, который является человеком закрытым, серьезным, очень образованным, издает ноты, глубоко и ответственно занимается музыкой, это человек умственной работы, а не барыга от музыки, норовящий поделить рынок, подмять под себя фестивали, бюджеты и прочее. Так что, личного комфорта вся эта ситуация ему вряд ли добавила».
