Публика, которая заполняет зал Новой сцены, видит в глубине мачту сломанного парусника — как после кораблекрушения, а у стены на стуле, вытянув ноги, сидит артист в темных круглых очочках, как у кота Базилио. Странный персонаж затесался в пьесу о купеческой жизни городка в верховьях Волги, куда еще в 1855 году драматург Островский ходил на пароходе в литературную экспедицию. Насобирал там материала и выдал «Грозу», которую сразу же по написании поставили в Александринском театре и которую публика приветствовала стоя аплодисментами. Но сравнение некоего персонажа с котом оказалось не случайным.
Пьеса «Гроза» — жертва школьной программы советского периода, четко вдолбившей в головы не одного поколения про «луч света в темном царстве», опираясь на критику Добролюбова, но не Достоевского, которая куда интереснее. Темное царство — купечество города Калинова, олицетворяемое страшенной Кабанихой, а луч — замужняя Катерина, бросившаяся с обрыва в Волгу по причине невозможности жить во грехе. Большинство театральных постановок разных лет вокруг этого конфликта и крутилось. Не говоря уж о том, что для советской пропаганды «Гроза» была идеальным иллюстративным материалом критики эпохи проклятого царизма. Позже с разной степенью успеха предпринимались попытки иначе трактовать драму Островского.
На дворе ХХI век, никакого темного царства, и вообще причина самоубийства женщины, изменившей мужу в его отсутствие, совершенно непонятна и удивительна: а что здесь такого? чего в воду-то кидаться? Да и какая «Гроза» может сегодня потрясти современного человека? Режиссер из Башкирии Уланбек Баялиев, ученик Сергея Женовача, предложил удивительную версию бессмертного произведения русской классики.
Итак, «Гроза»: без примет времени и места, практически без декораций — завалившийся парус, бревно, пара табуреток да старенькое пианино. Текст Островского практически без купюр и ужасно вкусен даже на слух — так сейчас не говорят, так не строят фразу. Но то, что не делают сейчас, не отрицает, а только подчеркивает достоинства русского языка — в данном случае действительно великого и могучего.
Так говорят герои, которые одеты Ольгой Нестеренко в костюмы, с одной стороны, современные, но не настолько, чтобы их назвать стильными и модными, а с другой — исторические с этнографическими элементами. Как на фреске смотрится торжественный выход семейства Кабановых: Катерина, свекровь Марфа Игнатьевна (Кабаниха), странница Феклуша… Головные уборы женщин — многослойны и величественны, эдакие убрусы, которые носили замужние женщины, чья красота после заключения брака принадлежала только мужу. Доходящее до двух метров полотнище такого убруса разматывает бойкая Варвара (Екатерина Нестерова) с головы Катерины (Евгения Крегжде), открывая почти детское, просветленное лицо золовки. Черный убрус на голове Кабанихи останется нетронутым.
Безусловная удача молодого режиссера состоит в том, что драму Островского он не свел к конфликту поколений или к одному любовному треугольнику. У Уланбека Баялиева в центре внимания не только он и работающий на него ансамбль, а каждый персонаж выписан, имеет свой характер и как результат — мощное полотно, где у каждого своя драма, сложенная в общую. Здесь Тихон, Дикой, Кудряш, Кулигин — не проходные персонажи, обслуживающие тему, а законченные и очень интересно выписанные образы, и образы эти подчеркнуты еще и интересной работой гримера (Ольга Калявина). Тихон в исполнении Павла Попова — красивый парень, слабость характера которого стирает природную красоту. Дикой (Алексей Горбатов) с ярко выраженной мужской харизмой, перед которой и властная Кабаниха не устояла. Недотепистый химик-механик Кулигин (Юрий Красков), Варя — оторва с пороком в черных очах, Феклуша (Евгений Косырев), даже незначительная роль девки в доме Кабановой (Любовь Корнева) — их появление в той или иной сцене несет свою историю — большую или маленькую, не имеет значения; ее будущее прочитывается, как и настоящее.
Их истории смыкаются вокруг Катерины в первом акте в одну романтическую историю — запретную и сладкую любовь. Замечательная игра Евгении Крегжде: никакой обреченности в ее героине — напротив, красота и легкость, даже борьба между желанием и грехом не подчеркнута излишним трагизмом. Удивительна и Ольга Тумайкина — свою Марфу Игнатьевну она держит на ровной, почти без пауз интонации. Ансамбль мощный, который дополнен вымышленными персонажами, причем животного происхождения.
Подвывающий пес (Анатолий Меньщиков) и котик (Виталий Семеновс) — тот самый, что в очочках сидел у правой стены, живет в доме, и по его скупым, но порой остроумным реакциям можно считывать атмосферу действия, которую он своей молчаливой игрой и создает. В первом акте желание любви, эротизм разлиты в воздухе, и у кота появляется особая пластика, он жеманно подает лапку, вместе с Катериной играет собачий вальс на стареньком раздолбанном пианино, и ни у кого не возникает вопросов: зачем в доме инструмент и как это домашнее животное приспособилось на нем играть?..
Второй акт значительно короче первого — гроза и ее известные последствия. Несмотря на пугающие раскаты, добровольный уход Катерины из жизни тих и печален. Объяснение с Борисом (Леонид Бичевин), где она и выше и сильнее его. Котик жалеет Катерину; на поднятых руках его она повиснет, как на кресте.
