Говоря о Бродвее, мы, разумеется, имеем в виду бродвейские театры, которые существуют исключительно на принципах коммерческого шоу-бизнеса и работают по проектной схеме. Естественно, в этой связи Принс уделил большое внимание роли продюсера. Тем более что и сам он начинал именно как продюсер в команде легендарного Джорджа Эббота, прожившего 107 лет и за два года до кончины принимавшего участие в 100-летнем юбилее Бродвея, будучи старше самого юбиляра.
«Когда-то это было так, — рассказал Принс. — Вместе с композитором, бутылкой скотча и пакетиком чипсов мы шли к потенциальному инвестору и рассказывали ему сюжет будущего мюзикла, сопровождая рассказ исполнением номеров. Так удавалось получить достаточную по тем временам сумму — 250 тысяч долларов. Сейчас на выпуск полноценного шоу нужно от 12 до 15 миллионов, и получить их при помощи увлекательного рассказа и скотча не удастся». За те 60 с лишним лет, которые Харольд Принс посвятил музыкальному театру, все сильно поменялось. И не в лучшую сторону. Когда-то продюсеров было двое, но часто хватало и одного, они были людьми творческими. Сегодня дефицит креативных продюсеров, принимающих умные решения, умеющих и желающих экономить деньги инвесторов, они ничего не понимают в театре, и он им не очень интересен. Их волнуют только деньги, прибыли. Именно поэтому Принс совершенно отказался от продюсирования и сосредоточился на режиссуре.
Свою неповторимую индивидуальность, свой почерк и подход к материалу американский режиссер нашел — удивитесь — в СССР. Он приехал в нашу страну в середине 1960-х. Хотел увидеть спектакль «Вестсайдская история» в советской интерпретации (в 1965 г. шел в Московской оперетте с Татьяной Шмыгой). Однако спектакль посмотреть не удалось: в этот день он не шел на сцене, но Принсу удалось поговорить с режиссером Георгием Ансимовым, который был очень удивлен, что в американском варианте артисты танцуют. Тут уж изумился Принс: «А что же у вас делают?!» «У нас пластика. А покажите, как у вас танцуют?» И тогда Ансимов стал напевать музыку Леонарда Бернстайна, а Принс — изображать, как именно танцуют и двигаются американские артисты в бродвейской постановке.
Но главным впечатлением, кардинально изменившим представление Харольда Принса о театре, стало его посещение Таганки. Он слышал о необыкновенном режиссере Юрии Любимове и мечтал попасть на его спектакль, но билет достать было невозможно. Только при помощи секретаря посольства ему перепали билеты в последний ряд. Это был спектакль «10 дней, которые потрясли мир», который, в свою очередь, потряс 37-летнего Принса. Как говорит он сам, «в Америку я вернулся другим человеком. Любимов показал мне, каким должен быть театр».
Последующие постановки Принса, его шедевры — «Призрак Оперы», «Эвита», «Компания», «Безумство», «Кабаре» — синтез музыкального и драматического театра при явном доминировании драматического начала. Сюжет, история, содержание, месседж — вот что волнует Принса, который при этом применяет все возможные технологические достижения бродвейского мюзикла. Но это театр — для человека и о человеке: прежде всего серьезный и глубокий и лишь потом — развлекательный. Именно «Кабаре» стало первой работой Принса после его встречи с любимовским театром.
