На вернисаже не протолкнуться. Одними из первых появляются Людмила Улицкая, Василий Церетели, Диана Вишнева… Балерина, как никто другой, проводит полчаса с мастером: интересуется лабораторией, расхваливает работы, фотографируется на их фоне. В конце концов просто влюбляется в «Диорамы».
Эта серия положила начало творческой карьере японца. Она не завершена: ведется по сей день. Развешаны всего три диорамы, зато какие… «Дождевой лес в национальном парке Олимпик» накрывает свежестью и запахом мокрой древесины. По контрасту с ним соседствует «Нетронутый лес в Северной Пенсильвании»: не взбудораженный после дождя, а спокойный и уверенный (внушают многовековые секвойи). Но этим пейзажам не хватает животного мира — его в избытке на кадре «Грифы и шакал». Разодранную львами зебру доедают грифы. В ожидании остатков скучает шакал. Сугимото этой работой говорит о бесконечной преемственности нашего мира. Все диорамы представляют нечто живое и мертвое одновременно. Высвечивают грань, отделяющую жизнь от смерти.
— Я никогда не верил своим глазам, не был уверен в том, что увиденное существует, — рассказывает «МК» Хироси Сугимото. — Это ощущение призрачности бытия тревожило меня с детства. Только со временем оно начало мне нравиться. Тогда я стал перемещаться между реальностью и мечтой, пытаясь примирить эти два состояния. Претворяя мечты в произведения искусства, я сражаюсь с реальностью. Мой фотоаппарат служит мне боксерскими перчатками в этой борьбе.
Справка «МК»: Хироси Сугимото родился в 1948 году в Токио. В 1970-м он окончил токийский St. Paul’s University, где изучил политику и социологию, а в 1974 году — получил степень бакалавра искусств Колледжа искусств и дизайна в Лос-Анджелесе и переехал в Нью-Йорк. Сегодня фотограф живет и работает между США и Японией. По версии The Times и Saatchi Gallery, он входит в топ-200 лучших художников XX века.
Стиль Сугимото ни с чем не спутать. Только он использует камеры большого формата (8×10) и, как в серии «Театры», прибегает к длительной выдержке, позволяющей сжать в одном кадре любой отрезок времени. Над этим проектом он начал работать еще в середине 70-х, когда только перебрался из Токио в Нью-Йорк. Приходил в кинотеатр, с появлением первых титров открывал затвор фотоаппарата и продолжал экспонировать кадр 2–3 часа. Ровно столько, сколько продолжался сеанс. Таким образом, весь фильм оказывался в одном кадре. Обрабатывая пленку, фотограф обнаружил, что вместо изображения на ней появляется магический белый свет, вокруг которого проступают интерьеры кинотеатра. Поэтому освещение в зале Сугимото приглушенное, почти мрачное.
Больше всего света исходит от философских и медитативных «Морских пейзажей». Серия навеяна детскими воспоминаниями Сугимото: видами моря из окна поезда по пути из Токио. В поисках правильных морских пейзажей он объездил побережья всего мира: Франция, Англия, Япония, Атлантика, Тихий океан. В кадрах только воздух и вода. Один из первых снимков — Карибское море, Ямайка 1980-го. Именно во время работы над ним возникла уникальная концепция: линия горизонта делит снимок ровно пополам, в кадре нет людей и рукотворных предметов. Удается передать не секундный момент, как в обычном снимке, а отрезок времени, который чувствуется и читается в одном кадре.
— Произведения Сугимото неловко называть фотографиями, это мистические объекты, которые производят удивительное воздействие на зрителя, — объясняет Ольга Свиблова. — Тебе говорят про его море, и моментально всплывает физиологическая память в твоем глазу, сознании, сердце. То же самое происходит, когда вспоминаем Наташу Ростову, князя Болконского и Плюшкина. Как и русская литература спрессовывает целый пласт культуры в одном герое, так и Хироси одним произведением дает нам тайные знания о целом мире, где путается реальное с воображаемым.
У Сугимото одна цель — заставить нас не верить искусственным вещам. Выходя из дома фотографии, понимаешь — у него это получилось. Японец разорвал шаблоны и позволил насладиться настоящим искусством.
Выставка организована при поддержке MASTERCARD, PANASONIC.
