Спектакль играют на сцене «Под крышей» на 100 зрителей. Ряды поставлены буквой «П», в которую зажата небольшая сцена без декораций. Даже ее отдельные элементы — стул или круглый столик — здесь не являются постоянными. Режиссер Шамиров и в этом следовал Островскому.
Из досье «МК»: Сам Александр Николаевич Островский «Не все коту масленица» не считал даже пьесой. «Это скорее этюд, чем пьеса, в ней нет никаких сценических эффектов; эта вещь писана для знатоков, тут главное: московский быт и купеческий язык, доведенный до точки», — писал он артисту Александринского театра Ф.Бурдину 17 апреля 1871 года. Удивляет скорость создания пьесы — начата 10 марта 1871 года и закончена 9 апреля того же года.
Тема «этюда» Островского стара как мир, не теряющая актуальности и по сей день, — конфликт бедности и богатства в отдельно взятой московской семье. Счастье молодых, но бедных (Агнии, дочки покойного купца, и приказчика Ипполита, честно работающего на богатого родственника — купца Ермилу Зотыча) под угрозой: богатый самодур сам сватается к бедной девушке.
— Вот ты, например, бедная, а пожить тебе хочется, — говорит слабым голосом богатый дядя 60 лет 20-летней Агнии. — Ну, там, как у вас, по-женски? Салоп, что ли, какой, али шляпку, на лошадях на хороших проехать, в коляске в какой модной.
Современный аналог купцу Ахову — папики, на содержание которых готовы поступить вчерашние школьницы. И никаких комплексов — жить-то красиво хочется. И характеристика папиков у Островского имеется. «Мы иногда сберемся, хозяева-то, так безобразничаем, что ни в сказке сказать, ни пером написать! Так нам и пустить к себе в компанию приказчиков, чтоб они любовались на нас?»
Все узнаваемо, считывается и совпадает, несмотря на псевдоисторические костюмы (Андрей Климов). В этой постановке режиссер Шамиров продемонстрировал высший пилотаж в профессии — без изменений текста, не переодевая актеров в современные костюмы, историю Островского про московских купчин он сделал более чем актуальной. А актуальность подчеркнута обращением героев к публике — ненавязчиво так, как бы впроброс. Пьеска, не имеющая развернутых диалогов или монологов, сюжетных линий и строящаяся на очень коротких репликах, в трактовке Шамирова вышла чрезвычайно остроумна, энергична по ритму, упруга и похожа на хороший теннисный турнир. Тот самый, где играет первая лига, а публика не может оторвать глаз от каждого посыла мяча и реагирует на удачные подачи — а они все именно такие.
И в этом, конечно, заслуга актерского ансамбля, в котором что ни роль, то удача. Вот, например, вдова Дарья Федосеевна Круглова в исполнении Елены Валюшкиной — острый рисунок, комедийное мастерство. Ее дочь Агния — Юлия Хлынина — при всех данных героини так же комична, как и ее партнер — любимец публики красавец Станислав Бондаренко (Ипполит). В роли богатого купца Ахова невероятно хорош Евгений Стеблов — умелый адвокат своего героя, сумевший циника сделать обаятельным. Даже две небольшие роли — Нины Дробышевой (Феона-ключница) и Яны Львовой (кухарка Маланья) — добавляют и демонической краски, и русского «авось» в эту комедийную историю, похожую на сказку.
Под одобрительный хохот публики все действительно кончается как в сказке — деньги, что правят миром, остались в дураках, молодые бедные сердца соединились, посрамив старого жлоба. Но его слова от имени класса богатых как-то возвращают в реальность.
— Нет, я говорю, коли вся жизнь-то... может, не одной даже сотни людей в наших руках, так как нам собой не возноситься? Всякому тоже пирожка сладенького хочется... А что уж про тех, кому и вовсе-то есть нечего! Ой, задешево людей покупали, ой, задешево!
