В его репертуаре есть «Гамлет» и «Король Лир», играли здесь «Ромео и Джульетту». Теперь добрались до «Ричарда III». И жизнь улицы ворвалась на сцену. Зрителя этот напор и дикая энергия всякий раз прошибают на спектаклях «Коляда-театра». Про его руководителя снят прекрасный фильм «Ужас, летящий в ночи» Марины Чувайловой — названием все сказано. Коляда, как водится, устроил скоморошье представление, шумный балаган, став не только его постановщиком, но и сценографом, автором музыкального оформления. Неофит не поймет, что это Шекспир, и уж тем более — «Ричард III», о котором он в принципе может и не знать. Идут тут точно не на Шекспира, а на Коляду и Олега Ягодина, каждый вечер предстающего то в облике Гамлета, то Александра Башлачева. Во Франции Олега сравнивали с молодым Барышниковым, а у нас любят до дрожи сердечной, за то, что… и сформулировать не могут.
Все королевские особы, а они тут скорее особи, напоминают гопников. Ричард III — в семейных трусах и майке, какие носили у нас поголовно лет 50 назад, в сапогах на босу ногу. Живет по понятиям. Людей не любит. Пытает их, мучает. Хочет женщину — берет. А уж как доставить ей удовольствие через страх, он знает. Берет змею и засовывает под платье. Избранница сладостно стонет. А если ей в рот положить еще и бумажный пакетик чая на ниточке, как леди Анне, тут уж будет полное наслаждение. В этой царственной особе актрисы Ирины Ермоловой мало кто узнает «любимую женщину почтальона Алексея Тряпицына» из одноименного фильма Андрея Кончаловского. А Ричард сделает свое дело и идет дальше, перед тем убив мужа любовницы, изнасиловав мамашу, которая попалась на пути. Но цель иная — плоть ее юной дочери.
Змей, настоящих — по именам Валера и Геннадий, — специально завезли из Екатеринбурга. В гостиницу с ними не пустили. Пришлось размещать их в театре. Но говорят, что они доброжелательные, непритязательные. На людей не кидаются, кормятся раз в неделю мышами. Обнаженный до основания Ричард Олега Ягодина стоит спиной к зрителю, сверкая ягодицами, манипулируя со змеей, как в цирке. Оставшись наедине, он пытается понять, кем любим. Может быть, только собой. А рядом в панк-молебне извивается девичий коллектив в разноцветных балаклавах, оскверняет пространство. Публика в зале ликует, считывает на свой лад происходящее.
Пестрая толпа девиц и молодых парней в женских лосинах и колготках, в мерцающих блестками платьях, шубках, купленных Колядой где-то в Польше, напором врывается на сцену. Они делают утреннюю гимнастику под знакомые радиопризывы советской поры. Ричард III, герцоги, сэры и лорды, другие важные персоны этого лондонского чрева в какой-то момент присядут на корточки, успокоятся, чтобы справить нужду. Некоторые зрители начинают возмущаться: кому нужна такая белиберда, почему им втюхивают «дерьмо»? Но таких — единицы. В основном приходят фанаты театра, раз и навсегда полюбившие Коляду и его театр.
Коляда самолично ходит по блошиным рынкам, скупает все, что под руку попадется и потом сгодится в театре. Приобретенный хлам и ширпотреб довершают его скомороший обряд. Он и сам не скрывает, что создает театр из мусора. И что получается в итоге? Китч или не китч — вот в чем вопрос. Для кого-то — низменное искусство, и только.
После спектакля молодой зритель вынес на сцену блюдо с букетиком сухой травы и печеньем с глазированным изображением Олега Ягодина. На моих глазах парень уговаривал сотрудников театрального буфета и администратора предоставить ему на время тарелку, чтобы должным образом обставить свой выход. И так почти всякий раз на московских спектаклях «Коляда-театра»: то ананасы принесут артистам, то что-то испекут. Благодарность выражают креативно.
