В американском штате Монтана, оказывается, не только джинсы шьют, но и ученые имеются. Причем очень интересные у них недавно получились исследования.
Местный университет выдал информацию, что меньше чем через сто лет может исчезнуть популяция зайца-беляка. Снега все меньше, и зайцы просто не успевают поменять окраску с белой на коричневую. Они уже и сейчас в межсезонье выделяются на сером фоне, становясь легкой добычей для хищников.
Да если б только зайцы! Белый цвет сам по себе, может, конечно, и более возвышенный и благородный, чем коричневый, но, как говорят в народе, более маркий. Человеку с его заморочками по поводу нравственности и возвышенности тоже ведь трудно выжить, если он не хочет менять цвет, чтоб не выделяться среди серяков.
Символично, что в истории не раз белые хоть и начинали, но проигрывали: Йорки — Ланкастерам в войне Алой и Белой роз, беляки — красным у нас в войне гражданской. Видно, у сторонников белого цвета во все времена было слишком много комплексов по поводу чистоты своих помыслов, которые мешали их выживанию. Из чего не мешало бы извлекать уроки.
Американцы со своим далеко идущим научным методом, наверное, из самых благих побуждений пытаются обмазать нас чем-нибудь коричневым, чтобы мы не были белыми воронами в меняющемся мире. Но не очень это им удается, потому что в России, в отличие от Северной Америки, белого снега пока еще много — и приспосабливаться к новым мировым тенденциям у нас как-то душа не лежит.
А в целом с зайцами, которые, как известно, обитают в Северном полушарии, проще: периодичность изменения окраса вполне предсказуема. Да и Америка годами ведь относилась к нам хорошо, пока не начала относиться плохо. Сейчас опять наметились изменения к лучшему, и сами циклы довольно протяженные.
Гораздо сложнее с зебрами, что отмечают ученые все того же Монтанского университета. Эти животные, обитающие в Южном полушарии, изначально полосаты. Но естествоиспытатели выяснили, что яркость и количество полос на шкуре зависят от климата: чем жарче регион, тем контрастнее окраска зебры. Чем южнее, тем меньше проявляется хрестоматийный антагонизм черного и белого цветов: и полос меньше, и сами по себе они более тусклые. А у тех видов, которые обитают ближе к экватору, полос много, и они яркие. Словом, одно дело — горная капская зебра в ЮАР, а совсем другое — равнинная зебра в Сомали. Непонятно каким образом, но «эффект зебры» сказывается и в целом на странах, находящихся не очень далеко от экватора.
Здесь стоит отметить, что черный цвет сам по себе символизирует всякие нехорошие вещи, начиная со страстей и заканчивая невежеством, так еще и белый цвет на Востоке считается символом ума и коварства.
Казалось бы, какая светлая полоса у нас была в отношениях с Египтом! Как песок в пустыне Сахара, который Тельман Исмаилов завозил для своего бывшего уже отеля «Мардан палас» в Анталье. А с Турцией и с самой Антальей, казалось, еще белее — как белоснежные террасы в турецкой туристической жемчужине Памуккале...
У зебры понятно — шкурные интересы требуют быстро чередовать светлые и черные полосы. Но и в политике получается опять же как у американских ученых: с ростом среднегодовой температуры (читай — международной напряженности) растет и число полос на теле зебры, и их контрастность.
Похоже, что с таким климатом и такой мимикрией зебрам еще труднее будет выжить, чем зайцам.
Семен Семеныч
Семейный Ежегодник
Накануне года Обезьяны Фоткин понял, что логическая связь его семьи с восточным календарем может быть утрачена.
До сих пор все совпадало.
Жена была Овцой. Причем по количеству шуб — отарой.
Теща с неизменным успехом закрывала амбразуру целой эпохи с годами Змеи, Дракона, Крысы и Тигра. И это если ей не перечили!..
Сын олицетворял собой два года: Лошади и Петуха. Петушиться он начинал, когда спрашивали об успехах в школе, и ржал, сидя перед телевизором. Причем однажды Фоткин застал отпрыска ржущим у экрана, на котором светилась надпись «Сигнала нет».
Дочка подвизалась в годах Кролика и Собаки: сначала скакала по ночным клубам, потом огрызалась. За призывы Фоткиных-старших надеть юбку хотя бы на сантиметр длиннее могла укусить.
Кошка была так раскормлена, что, не мяукнув, вписывалась в год Свиньи.
Для себя Фоткин без ложной скромности приватизировал год Быка.
— С рогами помочь? — интересовалась жена.
— Хвоста хватает! — отбрыкивался Фоткин.
Но в наступающем две тысячи шестнадцатом семейно-ежегодная гармония могла рухнуть: казалось, все домашние так давно произошли от обезьяны, что не имели с предком ничего общего.
И открывая дверь, Фоткин услышал, как из кухни донеслось:
— Наконец-то наш орангутанг явился!
Так Фоткин радостно осознал, что в очередной год семейство тоже впишется.
Анатолий Коломенский
Ведущий — Джангули ГВИЛАВА, E-mail: satira@mk.ru
