— В какой момент вы поняли, что вернетесь в манеж?
— Да практически сразу. И не думал уходить. Не допускал этого в мыслях. Как мне без цирка? Куда?
— Да, но в истории я не припомню дрессировщика на протезах...
— Это один случай на миллион. Возвращаясь в клетку после больницы, я психологически больше переживал не столько за животных (как они меня воспримут), сколько за зрителей. Понравится ли им дрессировщик на костылях? Скажут — «ну что ходить-смотреть на инвалида?». В итоге, и львы с тиграми работают как часы, и публика встретила очень тепло.
— Вы фантастически быстро вернулись в работу.
— Первый раз на протезы встал первого августа. Начал учиться. На это ушло 2-3 месяца. Потом только по частям стал заново репетировать аттракцион, постепенно добавляя время... сначала вообще на брусья опирался, не мог брать в руки костыли.
— У вас до колена?
— У меня коленей нет. Ни там, ни там. Левая нога совсем короткая, правая чуть длиннее.
— Все случившееся — ваш личный подвиг, но врачи-то, наверное, не прогнозировали подобного...
— Они мне напрямую не говорили, что «ты не сможешь», но в душе, конечно, не верили. Впрочем, протезисты утешали — «Ты пойдешь нормально, и, скорее всего, вернешься в работу; все зависит от тебя!». Но и протезисты в итоге удивились: «Это первый случай в нашей практике, чтобы человек столь стремительно вернулся к работе, тем более, к такой». Кстати. Ноги делали в Германии, два месяца их ждали. А протезисты их регулировали, крепили, учили меня ходить.
— У вас всегда была специальность дрессировщика, или это акробатическое прошлое помогло вернуться на арену?
— Нет-нет, сначала я был служащим, потом ассистентом, потом дрессировщиком. В этом смысле — судьба типичная. Шел только по животным. И не зря — получил вот престижную премию «Мастер» как лучший дрессировщик года.
— Цирковое сообщество очень за вас переживало все эти месяцы...
— Я очень благодарен своим коллегам — они мне помогли выкарабкаться. И Эдгард Запашный первым приехал в больницу вместе с моей женою и близкими друзьями. Помог перевестись в институт Вишневского. Потом руководство Росгосцирка очень помогло и морально, и материально. Приходил гендиректор компании Вадим Гаглоев. Вниманием я не был обделен. Хочу сказать, что брат мой является моим же ассистентом. Так вот, пока я лежал в больнице, два города он отработал сам, один. Так что все поддерживали.
— Протезы хочется снять быстрее или вы привыкли?
— Протезисты меня спрашивали: сколько раз в неделю ты тренируешься? Я отвечаю — утром встаю, одеваю, а снимаю только тогда, когда спать ложусь. Всё.
— Правильно ли я понимаю, что нельзя давать никому повода себя жалеть?
— Абсолютно так.
— Да и у публики нет места жалости...
— Не знаю, есть ли у них жалость, но после первого представления в Ростовском цирке зал приветствовал стоя и многие прослезились. Люди есть люди. То ли от жалости, то ли от восхищения.
— Сколько всего у вас сейчас животных?
— Семь: пять львиц, один тигр, одна тигрица.
— Ваших хищников ничего в вас не смутило?
— Их смущали поначалу костыли, потому что мы прежде никогда не работали с длинными стеками (указками), брали всегда в руку короткий стек. Вот и удивились — чего это у меня в руках две длинные палки? Пугались на репетиции. Сейчас, вроде, привыкли.
— Я смотрю видео, и с удивлением обнаруживаю, что ходите вы практически естественно, хотя и чуть замедленно. Это замедленность опасна в манеже? Говорят, спиною к ним нельзя поворачиваться...
— Да я всю жизнь к ним спиной поворачиваюсь. Что до темпа номера (аттракцион продолжается 35 минут), то, вслед за мной, и сами хищники более медленными стали, хотя трюки, в большинстве своем, сохранены.
— То есть перестраивать номер не пришлось?
— Нет-нет. Но есть вещи, которые я делать уже не могу. Например, раньше укладывал их всех в «ковер», и сверху ложился прямо на них сам. Теперь не ложусь, потому что встать не смогу. Или раньше тигрица с моим сопровождением шла на задних лапах. А сейчас — руки-то заняты! Впрочем, львица это делает сама, без сопровождения...
— Что чисто физиологически вам нужно преодолеть, к чему вы стремитесь?
— Цель одна — уйти от костылей. Мне нужны свободные руки. Но на это надо время. В принципе, «в жизни» (не в манеже) я уже стараюсь ходить с тростью... сложно всё это. Но я стараюсь.
