СПРАВКА "МК"
Илья Томилов родился 23 апреля 1984 года в г. Йошкар-Оле. В 2004-м окончил Йошкар-Олинское художественное училище по специальности «художник-педагог». С 2005 по 2006 год учился в Московском педагогическом государственном университете (МПГУ). В 2012-м окончил Российскую академию живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, мастерскую историко-религиозной живописи, дипломная работа «Анна Ярославна — королева Франции». В 2011-м провел персональную выставку в Сергиевом Посаде. Награжден Золотым знаком Международного фонда «Культурное достояние». Картины находятся в частных коллекциях и галереях, Музее храма Христа Спасителя. С 2013-го — преподаватель академического рисунка и живописи в Школе архитектуры и дизайна и художественной школе «Вдохновение» в Москва.
— Многие выпускники Академии Глазунова, несмотря на пройденную академическую школу, уходили от традиций, вы же решили их придерживаться, занимаетесь реализмом. Почему?
— У реализма — широкие возможности! К примеру, старые мастера занимались различными видами искусств — не только живописью, но и скульптурой, архитектурой, графикой. Ведь реализм — это не что-то закостенелое. Реализм обязательно требует изобретательства в каждой работе. Все известные художники-реалисты разные, мы их не спутаем: у них в каждой работе есть изобретения, что делает картину интересной зрителю. Не только из-за своего сюжета и техники исполнения, но из-за необычной композиции, ракурсов. Художник отличается от ремесленника тем, что в его работе обязательно есть глубина смысла, виртуозность исполнения и новаторство.
— Не оттого ли появились такие принципиально новые направления, как супрематизм, кубизм, абстракционизм?..
— Нет. Художники пытались найти что-то новое, но не всегда это был именно художественный поиск, иногда — в том числе у известного художника Малевича — это был бизнес, способ зарабатывания денег, не связанный с искусством… Вместе с тем он был тщеславным человеком: выставляя «Черный квадрат», он рассчитывал на скандал, который его прославит.
— Но Малевич большую часть жизни жил впроголодь. Были годы, когда питался грибами, собранными в лесу, в Немчиновке. Он был мистификатором, но не бизнесменом...
— Когда он начинал — да, но в конечном итоге его работы стали дорогими…
— Но это уже после смерти.
— Во всяком случае, благодаря своим работам он сделал себе имя при жизни, не после смерти. Он сам смеялся над своими работами, он не воспринимал их всерьез…
— Он написал целый трактат о супрематизме. Без этих многостраничных комментариев он бы не вошел в историю как теоретик принципиально нового искусства.
— Я не читал эту работу.
— «Не читал, но осуждаю»? Вы считаете, это нормальная позиция для культурного человека?
— Есть такой посыл: искусство должно всегда развиваться. Развитие стилей — это непрерывный ход событий. Это развитие стилей умерло в так называемом искусстве Малевича — в его «Черном квадрате». Когда он делал «Черный квадрат», он обозначил его как конец искусства, дальше упрощать уже некуда было. Квадрат как абсолют. Это стало самоубийством для развития стилей. Дальше всем и формалистическим, и модернистским течениям некуда развиваться. Меняют заголовки, а суть не меняется. Все сто лет идет эксплуатация «трупа». Русский философ Иван Ильин еще в начале ХХ века говорил: «Будущее принадлежит не модернизму, этому выродившемуся мнимо-искусству, созданному, восхваленному и распространяемому беспочвенными людьми, лишенными духа и забывшими Бога». Человек рано или поздно опомнится и вернется к серьезному искусству. А серьезное искусство — это реализм. Он позволяет изобразить точно и хорошо свою идею.
Дубинка для Пикассо
— Вы считаете, что у художника «в каждой работе должны быть свои изобретения». Вам есть чем похвастаться?
— Я могу сказать, что мне близко. Техника — всего лишь способ передачи своих мыслей. Главное — идея, которая как раз выражается с помощью мастерства исполнения. Мне интересно раскрывать события прошлого, которые нужны современникам, но которые забыты. Есть много личностей, которых было бы хорошо оживить с помощью искусства… Например, Михаил Скопин-Шуйский — известная личность. Есть его портрет, выполненный после смерти, в стилистике иконописи, но реалистических работ, которые могли бы его раскрыть его как личность, нет. А между тем этот человек, погибший рано, много сделал для сохранения нашего государства.
— Что, по вашему мнению, этот портрет может сказать современному зрителю?
— Многие у нас в стране не знают свою историю и думают, что Россия всегда была догоняющей страной, а Европа была всегда впереди. Что мы ничего не можем создать. И думают, что хорошо где-то там, а у нас им все не нравится. Но ведь у Россия богатая история. К примеру, у Ярослава Мудрого была дочь Анна Ярославна — неординарная личность, она знала пять языков. За ней из Франция приезжало посольство — около тысячи человек; просили Ярослава Мудрого, чтобы великий князь отдал ее в жены за Генриха I. Ярослав думал, отдавать ли дочь в какую-то Францию. Генрих, король Франции, даже грамоты не знал, не мог поставить на документах именную подпись, обозначал ее крестиками. Сохранились документы, подписанные рукой Анны Ярославны… У нас в ХI веке по всему Новгороду люди писали друг другу берестяные грамоты, которые находят в большом количестве. А во Франции вилками даже пользоваться не умели. И такой портрет сегодня позволяет человеку заинтересоваться историей. Провести какие-то параллели. Как, например, было раньше: икона — книга для неграмотных…
— А кого из ныне живущих вы бы хотели написать или уже написали?
— Мне интересен Сергей Лавров . Я бы хотел написать его портрет.
— Вот вы говорите, есть художники и ремесленники. То есть ремесленник может портрет с фото сделать, а художнику нужно погружение?
— Да, человека нужно изучить от и до. Знать о его жизни все, вплоть до того, кто ему на ногу наступил, грубо говоря. Если этого человека нет с нами — прочитать максимально всю информацию, которую можно найти, посмотреть все изображения. Если человек — наш современник, то нужно с ним пообщаться, если есть возможность, сделать этюд с натуры… Это всегда живая работа. Потому что это не просто картинка, изображающая человека, который улыбается. Нужно попасть в его внутренний мир, чтобы он нашел отражение в портрете. Это очень сложная работа, она не всегда получается. И даже талантливым художникам не всегда удается. Например, когда Репин написал Третьякова, то Третьякову портрет не понравился. Картина — это откровение свыше. В ней должно быть много всего заложено.
— Сколько таких портретов на вашем счету?
— Пока не так много. Примерно 10.
— Вы считаете, что нашли свою манеру, узнаваемый стиль?
— Создать узнаваемый стиль — это не самоцель. Иногда смотришь на какой-то объект и понимаешь, как его лучше решить. То есть манера в принципе, как и сами краски, — лишь способ изображения. Цель — в углублении в работу, в предмет изображения: сделать картину максимально точно и хорошо.
— Насколько сегодня сложно выставляться реалисту? Ведь сейчас актуальное искусство — имея в виду это словосочетание как термин — главенствует.
— Ошибочно понимать под актуальным искусством абстракцию и модернистские течения: именно реалистическое искусство актуально, как вечны любовь и небо над головой. А эти направления, с моей точки зрения, к искусству не имеют никакого отношения. Это бизнес и война с нравственностью людей. Это глобальное разрушение национальных культур. Искусство всегда имеет национальное лицо. Сейчас часто в музеях выставляют рядом с работами Тициана, Васнецова, Сурикова так называемое современное искусство — например, ботинок, банку или абстрактный предмет, уравнивая их с произведениями великих; если давать яд по капле, от него умирают не сразу. Нормальный человек смотрит на этот ботинок и ищет рукой старинную русскую дубину… А некоторые искусствоведы говорят: все, что мы сегодня выставляем в наших музеях, — это уже искусство. Ничего подобного.
— Насчет дубины — это, надеюсь, фигура речи?
— Художник должен бороться с вырождением искусства работой. Есть слова Достоевского: тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей. Это выражение очень точно характеризует, то, что происходит сейчас в мире, в том числе и в искусстве. Современные течения отвергают колорит, отвергают форму, отвергают умение рисовать, школы. Молодежь направляют, говоря: зачем учиться высокому мастерству — смотри, самая дорогая картина — это работа Пикассо! Русский философ Сергей Булгаков про работы Пикассо сказал, что это «труп искусства». Русская философия решила для себя этот вопрос сто лет назад. И за сто лет ничего не изменилось: продолжается эксплуатация трупа.
— Вы не ответили на вопрос насчет сложностей с выставками.
— Выставляться-то можно. Но сложности есть.
Психология реализма
— Сегодня все современные художники пишут пояснения к своим работам — концепцию. Реализм не нуждается в объяснении?
— То есть вы этим вопросом подразумеваете, что реализм — это понятное искусство? Ничего подобного! Реализм — очень сложное искусство в плане психологии, в плане мысли. И зрителя он, с одной стороны, подкупает тем, что внешне как будто все понятно. С другой стороны — есть скрытый смысл. Художники всегда пользовались тайными знаками — к примеру, голландские живописцы. Раньше, если в доме голландца висела на стене картина, где изображено бушующее море и тонущий корабль, было ясно, что здесь живет девушка, которая не может выйти замуж. А если на картине изображен штиль или корабль при полных парусах — значит, девушка собирается выйти замуж. В России художники пользовались своей символикой. У нас она была христианской.
— Например?
— Например, елка — символ возрождения. До революции эта символика была понятна людям, не приходилось объяснять. В советское время многое было забыто. К примеру, картина Васнецова «Три богатыря». Что можно сказать? Три мужика сидят на лошадях. Но не все так просто. Автор писал работу около 30 лет. Разве Васнецову было сложно написать ее за несколько месяцев? Нет. Вновь открывшийся факт, рассмотренный современным искусствоведом Мариной Петровой, — что Васнецовым в этой работе была проведена параллель со всадниками апокалипсиса. Не зря там и место оставлено для еще одного персонажа... Сейчас, когда советское время прошло, заново открывается религиозная символика картины.
— То есть расшифровка тайных знаков все-таки нужна?
— Что-то нуждается в пояснении, что-то — нет.
— Насколько важно сохранение традиции в искусстве? К примеру, в иконописи, где каждая деталь, поза, цвет имеет значение, следование канону было обязательно. Но начиная с ХVII века иконописцы начали отходить от традиции...
— В принципе рамки нужны. Они помогают собраться, на чем-то сосредоточиться. Это подстегивает творческого человека. Допустим, Тициан и Веласкес были не во всем свободны. Но рамки, в которых они работали, помогли им состояться, и мы сейчас на них смотрим как на великих мастеров. С другой стороны, даже религиозное искусство, имея каноны, не консервировано до мертвого состояния. Феофана Грека мы не путаем с Андреем Рублевым. Они все следовали правилам, но при этом создавали нечто абсолютно свое, не отходя от религиозной символики.
— Для вас, кажется, религиозные взгляды неотделимы от профессии?
— Искусство не может быть отдельно от истории, от философии, от религии. Оно всегда имеет национальное лицо и направлено на созидание величия своей страны.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Я сейчас работаю над картиной, посвященной князю Святославу. Много интересного и в его личности, и в его времени. Например, в войске Святослава среди язычников были христиане, хотя это было еще до принятия Русью христианства. Мы сейчас считаем Святослава ярым язычником, но тогда бы вряд ли христиане попали в его войско.
— Художник может себе сегодня позволить писать картину 20–30 лет, как Иванов — «Явление Христа...» или Васнецов — «Богатырей»?
— Зрителю неважно, сколько на создание картины затрачено времени, главное — результат. Преимущество реализма — он работает на вечность. Художник не должен отражать случайный момент. Те идеи, которые художник закладывает, должны быть интересны и сегодняшнему, и завтрашнему зрителю. Это и есть классика, и она вечна.
— Кого из современных, ныне действующих художников вы уважаете, считаете великими?
— Павел Рыженко. Из современных молодых художников он достиг таких высот в искусстве, которые сейчас, на мой взгляд, недосягаемы никому. Считаю великим нашего современника Илью Сергеевича Глазунова. Прекрасные мастера — братья Ткачевы.
