Начинается она с этажа портретов. Только представьте: в вас впиваются сотни глаз, словно вы и есть объект экспозиции. Чудненько сходили на выставку поглазеть! Вот красуется «Девочка с персиками» – Вера Мамонтова. Загорелая, волосы растрепанные, сама, как персик. Видно, что хочет съесть плод, но Серов не позволяет. Рядом и акварельный автопортрет художника – человека самоуверенного. От него так и веет чувством превосходства. Его друг Степан Яремич был убежден, что благодаря этим чертам характера художник и обрел яркую индивидуальность. Впрочем, Серов почти не реагировал на похвалы и резкую критику, оставаясь внешне спокойным и независимым.
Идем дальше и видим портрет отца художника Александра Серова: седина, взгляд устремлен в даль, черный шелковый костюм. Понятно, почему Серов-младший любил хорошо одеться. Александр Бенуа вспоминал: «его тянуло к изысканным туалетам светских дам... нравилось все, что носило характер праздничности, что отличалось от серой будничности, от тоскливой «мещанской» порядочности». Возможно, поэтому в творчестве художника сразу наметилась тенденция к красоте и «гармоничности целого».
Поспособствовал этому Илья Репин. Он был наставником Серова с 9 лет, развивал свободу к экспериментам, пусть и в рамках реалистической традиции. Вот и получился самобытный художник. В репинской свободной манере с мягкими растушевками выполнен портрет матери - Валентины Серовой и двоюродной сестры Марии Симонович. Но славу художник снискал не столько свободным владением техникой, сколько умением передать личность, характер человека несколькими движениями кисти, пера или карандаша.
Каждый портрет для него – «целая болезнь». Парадный образ Зинаиды Юсуповой создавался на протяжении нескольких лет. Графиня шутила, что за это время она «то полнела, то худела», а Серов все продолжал искать нужную форму. Удивительная находка автора – черная атласная лента на шее, которая подчеркивает мраморную кожу модели. А императору Николаю II пришлось позировать 16 раз … «в тужурке». Результатом монарх был доволен настолько, что подарил картину на день рождение супруге Александре Федоровне. Этот образ государыне пришелся по душе, зато к «Портрету императора Николая II в мундире...» она придралась. Александра Федоровна жаловалась на недочеты в изображении лица супруга и попросила их исправить. На что художник буквально «взорвался», так как не выносил замечаний со стороны заказчиков. Он передал ей палитру и краски и предложил самой исправить погрешности. После этого случая Серов отказался работать во дворце Романовых. Он со всеми был избирательным и своевольным, часто откровенно заявлял: «Не пишу, потому что вы мне не нравитесь».
– Иногда его портреты были нелицеприятными, – признается «МК» директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова. – Часто он изображал девушку с собачкой, которая служила лирическим комментарием к легкомыслию героини. При этом моделям грех жаловаться на художника, так как он создавал портреты-символы. Вспомните образ Марии Ермоловой. В жизни женщина невысокая предстает на полотне как статуя и богиня театра. А с какой пророческой ноткой трагизма Серов изобразил Ивана Морозова. Через год после окончания работы над портретом купец умер. Образ княгини Орловой сделан вопреки всем жанрам парадного портрета. Сложносочиненными приемами Серов создает эффект приземленности натуры. Мастеру чужда фальшь. Вот почему заказчики были часто недовольны работами, которые сами по себе были необыкновенно правдивы.
Занавес к балету «Шехерезада», ставшего хитом «Русских сезонов» Сергея Дягилева, - размером в два этажа. Всадники возвращаются домой с добычей. Разъяренный гепард настигает оторопевшую лань. А восточная красавица вытирает слезы радости и осушает кубок вина. Занавес считался безвозвратно пропавшим. Обрести его помогли Галина Вишневская и Мстислав Ростропович. Они не знали, что это работа Серова. Вишневская привезла его из Парижа и хотела повесить на стену в гостиной петербургского дома. Полотно требовалось укоротить или подогнуть. Не желая повредить его, Вишневская обратилась к специалистам-реставраторам. Те пришли, увидели и ахнули: «Серов!».
– Серов считал, что художник должен уметь работать всем, чем только возможно, – говорит куратор выставки Мария Кривенко. – Ведь сама натура человека бесконечно разнообразна и неповторима. Сегодня хочется сделать так, а завтра по-другому. Поэтому он работал маслом, акварелью, гуашью, темперой, пастелью и цветными твердыми карандашами. Неслучайно завершает экспозицию выдающийся портрет Иды Рубинштейн. Рафинированно-изысканный образ – свидетельство изменения эталона красоты в искусстве. Этим произведением Серов приблизился к стилистике экспрессионизма. Картина синтезирует эволюцию живописного и графического языка мастера. В ней соединились все линии его творчества – крупная форма и минимализм графического арабеска, декоративное панно и театральная афиша, идеальная обнаженная модель и выразительный характерный портрет.
Директор Третьяковской галереи Игорь Грабарь приобретал картины Серова при жизни художника и все-таки мучился вопросом: выдержит ли его творчество испытание временем? Он затруднялся сказать, какой «приговор вынесут грядущие, более бесстрастные судьи». Но интуиция ученого не подвела.
