На первом спектакле в новом пространстве было ощущение дежа вю: казалось, что присутствуешь в Малом театре Вильнюса, где по-прежнему продолжает трудиться вахтанговский худрук Римас Туминас. Там он бог и царь. Это его стихия — именно такое пространство. Зритель оптимально приближен к актеру, но определенная дистанция все-таки существует.
Для старта Туминас выбрал пьесу австрийского драматурга Томаса Бернхардта «Минетти». Это фамилия реального немецкого актера, которого еще лет 20 назад можно было увидеть на сцене знаменитого «Шаубюне». Он прожил большую жизнь, умер в 1998 году и в свои 90 продолжал выходить на сцену. Собственно, Бернхардт написал пьесу в расчете на него. Не знаю, насколько все это интересно обычному зрителю, но тем, кто в актерской среде находится постоянно, все то, что мы увидели, знакомо до боли. Несмотря на драматические перипетии, невозможно избавиться от смеха, когда протагонист Владимир Симонов в приступе безумия своего героя рассказывал о его судьбе. Минетти бесконечно повторяет, что отказался от классической литературы и находится на грани смертельного ранения, а все вокруг (жалкие людишки!) страшатся так жить. Было смешно, когда он вынимал из огромного чемодана пожелтевшие газетные страницы и зачитывал вслух слова рецензентов о себе, любимом, но так и не показал главное сокровище — маску короля Лира. Это весь скарб Минетти. Ничего другого за душой у него нет и не будет.
В сущности, все актеры одинаковы, если они талантливы. Их жизнь подчинена служению сцене. С ними можно разговаривать только о них самих, их сыгранных и несыгранных ролях, обидах, нанесенных режиссерами. И в самом Владимире Симонове все это тоже есть. Не может не быть, ведь он — актер до мозга костей. А Римас Туминас — проницательный режиссер и хитрец. Он верно выбрал исполнителя и к середине спектакля довел его до пика, когда он стал красив и просветлен в своей душевной обнаженности. А ты не знаешь — плакать или смеяться над этой несуразной судьбой.
Минетти рассказывает о короле Лире, которого якобы приехал играть в заштатный городишко Остенд. А может, это всего лишь воспаленное воображение, и никуда его не приглашали, просто он зашел слишком далеко в своей одержимости. Реальный Минетти Лира все-таки сыграл в Театре Шаубюне в 84-летнем возрасте. Как бы то ни было, перед нами сидит актер в холле провинциального отеля, похожего на старинный вокзал. И сам напоминает одинокого пассажира, не успевшего вскочить в последний вагон. Из-под брюк выглядывают тесемки от кальсон. Минетти утомляет разговорами с самим собой постояльцев — супружескую пару, юную девушку, грезящую о любви, дремотную старуху в исполнении Людмилы Максаковой, вдруг запевшую голосом Эдит Пиаф. Его слова звучат как манифест. Не его, Минетти, а артиста как такового. Любой из них берет в заложники того, кто рядом, будь то зритель или режиссер. И Туминас — не исключение. Он слишком хорошо знает природу артиста, так что пьеса — и его крик души, ужас, который всегда с тобой.
Пространство сцены погружено сценографом Адомасом Яцовскисом в полутьму. Огромное зеркало превращает ее в бездну. Тьму нарушает разве что вихрь новогодней фольги, летящей как снег из специального агрегата, навстречу которому персонажи подставляют лица. Музыка Фаустаса Латенаса — тот же трагический вихрь. Вереница экстравагантных персонажей, напоминающих цирковых, Пьеро и клоуны проносились по сцене. Портье в отеле двигался как механическая кукла. Сон разума породил чудовищ. А в центре безумного карнавала истекал невидимым клюквенным соком Минетти Владимира Симонова, чем-то напоминая героя блоковского «Балаганчика». Римас Туминас в финале и сам выскочил на поклонах как черт из табакерки. Неожиданно появился откуда-то снизу, и вот уже готовый портье стоит за стойкой отеля среди пребывающего в конвульсиях персонала. Так завершился трагический карнавал, охвативший весь театр. Параллельно на основной сцене играли «Маскарад».
