«На днях поеду в Кахетию. За 10 тысяч долларов там можно купить виноградник»
— У вас есть рецепт выживания?
— А если нет? Я пребываю в полной растерянности.
— Почувствовали тиски кризиса?
— Более чем. Раньше получал какие-то гонорары, которые меня питали, была работа. Я монтировал не свои фильмы. И это был очень хороший заработок. Я писал сценарии и продавал их. А теперь все по-другому. Расскажу смешной случай. Недавно я участвовал в конкурсе. Подал свой сценарий. В процессе движения к финалу все время слышал: «Твой сценарий лучший, ты номер один». Конкурс был с хорошим денежным призом, и я радовался, чувствовал себя окрыленным. А когда объявили итоги, получилось так, что я не оказался в числе победителей. Было очень обидно. Мне хватило достоинства не теребить жюри расспросами. А потом ко мне подошел председатель жюри — известный режиссер, его коллеги, и каждый говорил следующее: «Ираклий, нам так понравился твой сценарий, читали взахлеб. Не подумай, что мы тебе сладкую пилюлю предлагаем. У тебя такой размах! Но сценарий очень дорогой, а рекомендовало дорогие проекты не рассматривать, только малобюджетные». Это к вопросу о том, как на глазах все меняется. Заявки, сценарии, все, что я делал и писал, будь то телевидение или кино, подпадают под абсолютно открытую директиву: делать все проще и проще, дешевле и дешевле. Может, это и хорошо, но чувствуешь, что тебе подрезали крылья.
— А что это за проект, который так и не оценили?
— История моя о Петре I и его жене Екатерине, с батальными сценами. В ее основе — два острых характера, укрощение строптивого и строптивой. Что мне остается делать в подобной ситуации? Я начинаю, как ни странно, разглядывать книги в книжном магазине, в который постоянно хожу. Обращаю внимание не столько на художественную литературу, сколько на заманчивые книги, призывающие: «Думай и богатей». Под этим девизом они написаны нашими, а в основном зарубежными авторами, популяризирующими тему «как разбогатеть». Книги эти очень дорогие и лежат как приманка. Я их покупаю, потому что оказался на мели. В них есть экономические схемы, несметный набор всевозможных рецептов.
— И к чему они вас подтолкнули?
— Недавно мой друг открыл грузинский ресторан. Я к нему пришел и сказал: «Я хорошо готовлю». Он на меня серьезно посмотрел, и я серьезно отнесся к возможной перспективе. Потом понял, что не смогу быть поваром. Хотя готов чем угодно заниматься, чтобы было ощущение стабильности и капали какие-то деньги. Пока нет этого совершенно. Потом я загорелся идеей фермерства. Рассматриваю как пример для себя историю одного американского миллионера, который взял да уехал в глубинку, начал там, используя свои деньги, организацию огромных фермерских хозяйств. Мне все это очень нравится. Чувствую, что у меня появилась внутренняя жажда сменить профессию. Но сменить на то, что я вряд ли в свои 76 лет потяну. И вряд ли чего-то в этом деле достигну. Для этого ведь тоже нужно время.
— А вы не фантазер? Может, это прекрасные мечты — стать поваром или фермером?
— Это не фантазии. В ресторане моего друга я действительно примерялся к работе на кухне. Понятно, что я не был бы там поваром, но хоть как-то примазаться к этому делу мог. А по поводу фермерства вот что вам скажу. Через несколько дней поеду в Кахетию. Мне сказали, что за 10 тысяч долларов там можно купить большой виноградник. Не самый лучший, конечно, но где можно заниматься выращиванием винограда и лозой. Я об этом думаю вполне серьезно.
— Потянете? Для этого же нужны какие-то навыки.
— Сейчас я к этому готов, поскольку моей кинематографической профессией ничего не заработаешь. Потом, возможно, начну ахать и охать, пойму, что ничего не получается. Моя писанина никому не нужна. Курс взят на упрощенность сюжетов. Мы видим, какое у нас телевидение и даже кино. Внутренний голос говорит мне: «Ираклий, ты ни к чему. Ты отстал от поезда и не старайся его догнать». А виноградник, который можно купить за не самые большие деньги, да и их еще надо найти, одолжить, — это выход. Я знаю людей в Грузия, которые забросили свой привычный образ жизни, занялись чем-то новым для себя. Я живу в Москва, но готов поехать в Грузию и по примеру роскошных актеров Жерара Депардье и Пьера Ришара делать то, о чем раньше и не помышлял. Уеду на природу, куплю маленький домик, привезу туда детей. У меня ведь двухлетний сын. Все, что я вам рассказываю, можно назвать моим фантазерством. Но оно вынужденное. Судьба дала мне пинка под зад и сказала: «Поезжай, там же твоя деревня Ахашени и вино хорошее. И есть пара-тройка заброшенных виноградников, которые ждут». А может, так и есть? И меня действительно ждут? Вот 22 сентября я туда уезжаю, чтобы посмотреть все на месте. Красиво звучит: заброшенные виноградники. Не какие-нибудь одичавшие. В общем, думай и богатей! Я никогда не был богатым, но и бедным тоже. И вдруг стал нищим.
— Когда это произошло?
— В последние два года, когда стали исчезать заказы. То, что я рассказал, не самохвальство в связи с несостоявшейся премией, а удививший меня факт.
«Мой внук собирается уехать в Эфиопию, чтобы познать свою родину, на которой никогда не был»
— Вы хотели и как режиссер снимать историю про Петра I и Екатерину?
— С удовольствием снял бы фильм. Жюри со слезами отставило ее в сторону как очень дорогой проект. Во всем этом — знак времени, его дыхание.
— Но времена бывали и хуже.
— Если так рассуждать, то можно вспомнить и Освенцим, в конце концов. Когда правили господа коммунисты, была брежневская эпоха, я был молод, энергичен, подвижен. Во всяком случае, мне не было 76 лет. Тогда легко было обманывать. Я написал сценарий фильма «Пловец». Его утвердили в Госкино, а я поехал в Батуми и снял совсем другое кино. Сейчас такой номер не пройдет. У нас диктат продюсеров. Ни одного кадра ты не снимешь вразрез. А в советские годы легко было лавировать, обманывать. Да, существовали идеологические барьеры, над тобой был занесен меч. Но все равно ты что-то себе позволял. Сейчас все более жестко.
— Но у вас есть сильная личная мотивация. Когда есть маленький ребенок, существует страх за него.
— Вот! Это и заставляет меня по утрам просыпаться и думать, глядя в потолок, говорить себе: «Черт побери! Я абсолютный неудачник». Что мне делать? Поэтому я и думаю о винограднике, поэтому и встречался в Берлин со своим другом, предложившим вместе заниматься сигарами. Он обладает кое-какими деньгами и уже что-то начал делать в этом направлении. Ездит в Доминиканскую Республику, еще куда-то, и одно время зазывал меня заняться сигарным производством.
— Прибыльное дело?
— Может быть. Но я понял, что никакой я не деловой человек. Просто это очень красиво звучало — сигары. Я не могу сконцентрировать свою мысль и со всех сторон подвержен страхам. Конечно, во главе этого — мое двухлетнее дитя.
— У вас мальчик?
— Сын. Мама его назвала моим именем — Ираклий.
— Когда-то вы мне рассказывали про своего внука, говорили, что он эфиоп по линии его матери. Наверное, он уже взрослый человек?
— Ему семнадцать лет. Он очень большой, двухметрового роста, и очень красивый. Кожа цвета кофе с молоком. Он окончил школу и пока живет в Америке. Но собирается уехать в Эфиопию, чтобы познать свою родину, на которой никогда не был. Он хочет не просто отправиться туда как турист, а жить там и что-то сделать для Эфиопии.
