Радость незабвенных лет
Старинный дом в Армянском переулке, где жил великий Тютчев, восстановлен, оживлен. Но не государство или столица постарались. Восстановлен к жизни Детским фондом. В этом полуразрушенном здании ему позволили приютиться 28 лет назад — пусть повозится! Теперь старинный особняк выглядит достойно и привлекательно, наполнился духом российского прошлого, знанием тяжелых проблем сегодняшнего дня и сердечностью всех сотрудников благотворительной организации.
Писатель сам себе сделал щедрый подарок: к юбилею вышли по-новому изданные все одиннадцать его романов, повестей, рассказов. Каждый том — словно подарочный альбом.
Несколько лет мы с ним не виделись, иногда общались по телефону. И наконец обнялись. Разговорились. Было радостно — Альберт не постарел, и захотелось запеть:
Посеребрились волосы, а он
В жену и жизнь по-прежнему влюблен.
Весь облик излучает тихий свет,
Несущий радость незабвенных лет.
Его роман читают на французском
— Альберт Анатольевич, какой жанр больше всего отвечает вашему творческому воображению?
— Пишу и возвращаюсь к своему циклу «Русские мальчики». Героев много, а главный один — Коля. Он вспоминает и рассказывает истории из разных лет. Строго и четко помнит годы войны. На фронте мальчишка не был. Но и в тылу драм и страстей хватало. Война — это жесточайшая реальность для всех. Она меняла наше сознание, обостряла чувства, воспитывала в человеке очень важные качества: не ныть, не хныкать, преодолевать трудности.
— И жертвовать собой во имя других.
— Да, это главные ценности.
— Ваш роман-притча «Непрощенная» трагичен. Вы погружаете своих читателей в сложнейший психологический сюжет: любовь благородного немца-охранника к русской девочке-пленнице… Про такие ситуации мы раньше еще не читали. Захватывает драма и безысходность судьбы страдалицы. Уверена: эта вещь будет иметь мировой успех.
— Поделюсь новостью: в апреле вышли во Франции «Непрощенная», а также еще одна моя вещь — «Последние холода». Обе книги на французском. Я побывал в Париж в Российском центре культуры на их презентации. Было много народу: в основном французы и русские, родившиеся во Франция.
— Перевел кто-то из ваших знакомых?
— Нет. Переводчиков не видел.
— А в школе вы изучали французский?
— Я его учил, но плохо. И мне стыдно.
— Вы слышали, как звучит ваш текст по-французски?
— Нет, я еще не нашел таких знатоков, чтобы прочитали и сравнили оригинал и перевод.
— «Непрощенная» экспрессивностью действия, глубиной психоанализа, стилем повествования убеждает: пора вам шагнуть от своих любимых мальчиков в сторону большой книги.
— Выход книги на французском подарил мне радость. В Россия книга разошлась. Ее читали, заметили и перевели. Это радость, что к книге кто-то прикасается. У нее меньше шансов быть выкинутой. Моя «Непрощенная» переведена еще в Эстонии, в Болгарии. Это для меня большой сюрприз.
— Хотелось бы увидеть роман на немецком. Уверена, что его глубина должна тронуть немецкого читателя.
— Пока я не знаю об отношении немцев к этому роману. После Франции я поехал в Китай. Там я подписал контракт на издание пяти моих книг. И вот радость: китайцы привезли в Москву уже изданную книгу «Девочка, которой все равно». А в конце месяца там выйдет давний роман «Мой генерал», ему уже исполнилось сорок лет.
Любовь и служба
— А юбиляр может назвать несколько прекрасных мгновений в его жизни? Что освещает жизнь благодатным светом?
— Это мгновение осталось основополагающим. Мне Господь в конце учебы в институте послал мою Лилю. Мы живем с ней 57 лет.
Расскажу одну драматическую историю, где она невольно сыграла отважную роль. В 39 лет у меня обнаружили рак, прооперировали. Мне (для утешения) сказали совсем другой диагноз, а правду проговорили Лиле, даже несколько небрежно, в ординаторской. Не заходя ко мне, она выскочила в слезах, уехала на такси домой и долго рыдала. Потом собралась с силами и пришла ко мне. И не дала почувствовать, как ей трудно и тяжело.
Через 20 лет, во время выборов в Верховный Совет СССР, мы оказались рядом с хирургом, академиком Савельевым, оперировавшим меня. Он спросил: «Сколько лет прошло?» — «Двадцать». Вот тут я узнал, что меня тогда приговорили — рак. Я ошалел от этой подробности и поехал домой. Посадил Лилечку на диван, встал перед ней на колени и тихо спросил: «Как же ты жила с этим знанием?» А ей в больнице советовали: «Пусть идет спокойно домой, пишет свои книжки». Предупредили, как мне жить: тихо, не волноваться. А Лиля им в ответ: «Он будет жить так, как ему хочется». Вскоре меня сделали главным редактором «Смены». И тринадцать с половиной лет я пахал увлеченно.
— И был прекрасным редактором, чутким к творчеству молодых, обладал знанием житейских проблем и вниманием к людям. С благодарностью вспоминаю, что «Смена» опубликовала поэму Ренаты Верижану в моем переводе. Я получила премию за лучший поэтический перевод года. И многие поэты и беллетристы тех лет благодаря этим публикациям обретали надежду на будущее.
— Моя служба разрезана на несколько крупных кусков: 20 лет в «Смене», 28 лет в фонде, в эпизодах — работа в аппарате ЦК ВЛКСМ, собкор «Комсомолки» в Новосибирске и главный редактор молодежной газеты в Киров. Я многое успел. Наверное, это неспроста. Кто-то велит это делать.
Все мы под Богом ходим
— Мне захотелось заглянуть в ваш гороскоп с помощью Астрологического букваря знаменитой Донны Миклер. Так вот: рожденные 21 августа по 20 сентября объединены знаком Девы — целомудренной девственницы, именуемой Мадонна, а у православных — Матерью Божией. Помните, в молитве: «Пресвятая Дева, радуйся, благодатная Мария, Господь с тобой».
По гороскопу Дева — самая плодородная из всех знаков, «готовая принять дух божественного вдохновения». Вам удалось ощутить благословляющий сигнал небесных сил?
— Хотелось бы верить. Еще в советское атеистическое время мы создавали Детский фонд. Конференция по этому вопросу состоялась 14 октября 1987 года. А это был праздник Покрова Богородицы. Именно в этот день мы всегда проводим конференции и пленумы. С тех пор я молюсь. Прошу Богородицу о помощи по самым насущным вопросам, и помощь приходит. Все трудности рассасываются.
— Я догадывалась по вашим книгам, что автор верующий. Но не представляла, что его ощущение Господа такое непосредственное, ко многому обязывающее.
— Наташа, я и сам не знал, что верующий. Оказывается, я был крещен сразу после рождения. Отец был коммунист, и меня крестили тайком. Позднее я узнал об этом от бабушки, от мамы.
— А кто придумал имя? Альберт Анатольевич — по звуку напевно.
— Тогда западные имена были в моде. А крещен я был под именем Глеб. Во Христе я Глеб. Потом я узнал, что Глеб — православный святой. Есть праздник Бориса и Глеба. Оба брата были зарезаны старшим братом в борьбе за власть. Это первые русские святые, страстотерпцы. Меня назвали Глебом, потому что был праздник. Вначале я был невоцерквленный. А теперь свою болезнь и выздоровление я рассматриваю как некое поручение мне.
Дважды прадед
— Дорогой юбиляр, настало время познакомить нас с вашей родословной. Я видела прекрасно возобновленные портреты ваших предков до третьего колена.
— Мой прадед был полковником, а карьеру начинал в Петербурге во время Крымской войны. Дед по отцовской линии работал бухгалтером. А мой отец был слесарь. Моему сыну Дмитрию 56 лет. Он закончил журфак. Сейчас он увлечен творчеством. Только что вышла его большая книга «Жанры жизни». Три человека разной национальности и профессии написали предисловие к ней. Совсем недавно, в прошлом году, Дима взял интервью у разведчицы из ЦРУ, посланной убить Фиделя Кастро. Она увлеклась личностью Фиделя, влюбилась в него. Стала его любовницей.
— Где Дмитрий познакомился с ней? Очевидно, что-то в личности русского журналиста ее взволновало, поэтому она была так откровенна.
— Он был в командировке в Америке, созванивался с ней, договаривался о встрече. Она была закрытым человеком и никогда не вспоминала ни о задании ЦРУ, ни о любви с Фиделем. У Димы была многочасовая беседа с ней. Книга Дмитрия Лиханова представлена на книжной выставке-ярмарке на ВДНХ. Я этим горжусь.
— Альберт Анатольевич, наверное, вы уже дед?
— Что там дед, я уже дважды прадед. Сын Дмитрия Иван — отец двойни: девочки Елизаветы и мальчика Федора. Им исполнилось по году. У них разница в одну минуту. Растут, любопытствуют… И радостно нам, и страшновато. Что им приготовит время?
— Мы помним прошлое. Оно нас просвещает.
— Мой прадед решил посреди улицы сделать бульвар. Собственными руками копал много лет, нанимал, приглашал кого-то. И вдоль этой улицы, она носит теперь имя Ленина, до Профсоюзной, был бульвар, по которому я еще ходил. Но не знал, что это бульвар, который сделал мой прадед.
— Значит, созидательная сила, заложенная в предках, передавалась по наследству.
— Не знаю. Если мне что-то генетически передавалось, то это от рано умершей прабабушки Елены Карловны. Она была немкой, лютеранкой. У нас сейчас православие снова расширилось. И мне удалось раскопать: умирая, прабабушка приняла православие. Но, конечно, могила ее и прадеда в нашем славном городе Вятке не сохранилась. На этом месте построили Дом культуры. И никаких следов! Вот такое у нас непочитание прошлого…
— Наверное, Лиля — устроительница вашего домашнего очага? От нее исходит светлое, сияющее воодушевление.
— Знаешь, что меня в Лиле вдохновляет? Она меня всегда ждет. Без меня скучает. Меня иногда даже утомляют ее вопросы: «Почему ты не едешь домой? Приезжай скорее!» И я знаю: если я задерживаюсь, она сердится. И считаю себя перед ней виноватым. Ей без меня скучно, ей хочется со мной быть. Это дорогого стоит.
— Я думаю, с годами у отзывчивых жен пробуждается к мужьям чувство материнства, желание оберегать, принимать на себя все домашние дела всецело и безоговорочно.
— Это известно. Это Фрейд давно уже описал. Молодость во многом держится на интимных отношениях: в любви, и даже в спорах и ругани. Когда достигают очень серьезного возраста, осадок выпадает в золото. А золото — это любовь, это ценности, духовные, нравственные. Они нас с любимой соединяют. В семьях часто возникают споры, мелкая ругань. Но это не беда. И даже положение в стране тоже становится нашим семейным фактором, семейным материалом.
— Хорошая семья — это родство душ.
— Наверное, да. И это дороже всего.
— Ваше счастье, что вы рано встретились и благодаря этому не растеряли хорошее в себе.
— Во всяком случае, мы прожили цельную жизнь. И Лилечка для меня — всегда любимая женщина. У меня никогда не появлялось малейшего желания изменить ей или хотя бы ночевать не дома.
Яблоневый сад
— Мы живем 33 года на даче во Внукове. И все эти годы ни разу не ночевали в Москва.
— А чем отапливаете?
— Газ у нас. Нормальные жилищные условия, большой кусок земли. Мы живем как в деревне, но в то же время в Москве. Да, приходится ехать на машине на дачу, ехать по 3 часа в одну сторону. Но еду к жене, еду домой.
— Что своими руками посадили на своем участке?
— Вот тут у нас с Лилечкой произошло полное разделение труда. Убираем урожай с помощью людей помоложе. Мы купили эту дачу в 82-м году, она принадлежала киносценаристу Минцу, автору «Полосатого рейса», а до этого Исаак Дунаевский. При нем был посажен яблоневый сад. 33 года назад он вымирал от морозов. Нам говорили люди: надо вырубать. А мы сказали: нет. Мы ничего не стали делать, просто ждали, терпеливо ждали. И вдруг сад стал оживать. И ожил, больше того — он стал плодоносить, не каждый год, раз в три года. А в этом году потрясающий урожай яблок. Естественно, раздаем их всем друзьям, в детский дом отдавали. Возрожденный сад воспринимаю как богоданную сущность. Весной он был белым, сейчас светится ночью…
— Дача — это живительная сила… А кто из знаменитостей вас посетил на вашей даче?
— Мы близко дружили с Марией Григорьевной Исаковой, первой советской чемпионкой мира по конькам. Мы с ней земляки, вятские. Виктор Петрович Астафьев у нас ночевал, нас посетили Юрий Бондарев, Егор Исаев и многие дорогие нам люди. Приятно посидеть на лавочке под яблоней, поговорить. Обедаем на улице, смеемся, никто нам не мешает. Наша радость — наш внук. Первые свои шаги он сделал на даче, в саду.
— Мое пожелание, чтобы ваш сад долго цвел, плодоносил и радовал вас. Чтобы молодость ваша никогда не кончалась. 80 лет — это только начало взрослой жизни.
— Знаешь, у меня такое ощущение, что я еще не жил. Все, что было, — это приуготовление к жизни. Так хочется, чтобы меня не трогали, чтобы я еще что-то написал. Чувствую: мне есть еще что сказать.
— Прими пожелание: напиши роман, чтобы там действовали взрослые люди, чтобы они мыслили, чувствовали. Ждем роман с социальными и психологическими проблемами.
— Мы ведь пересекли два режима, и мне тревожно, какая жизнь моим божьим одуванчикам, правнукам, будет уготована. Состоятся ли они как люди, как профессионалы? Хотелось бы, чтобы люди услышали слова Марины Цветаевой: «Два на миру у меня врага, Два близнеца неразрывно слиты — Голод голодных и сытость сытых». Мудрых слов поэта сегодня не слышно. А это противостояние нищеты и безумного богатства стало мерилом сегодняшней жизни. Вызывает боль и тревогу детский суицид. Бедным детям идти некуда. И они идут на небо.
