Защитники творения архитектора Александра Лишневского собираются на массовые митинги: одни настаивают на скорейшем воссоздании барельефа (а оно обойдется аж в 7,2 млн рублей) и увеличении наказания за вандализм (до 5 лет вместо 3), другие —на том, чтобыц установить вместо Мефистофеля часы, который навечно застынут на времени уничтожения скульптуры (тем самым устыдят вандалов и успокоят верующих, ведь напротив храма больше не будет демона). РПЦ же обещает бороться за смягчение приговора для виновных в уничтожении барельефа. Словом, нешуточные страсти разыгрались из-за демонического образа. А раньше что же — все было тихо-спокойно?
«Мы все его любили»
Жильцы дома 24 по Лахтинской улице, видимо, сплошь безбожники. Когда напротив их окон началось строительство церкви, они первыми вышли на митинги протеста. Церковникам намекали, что уплотнительная застройка в центре города никогда не нравилась соседям, да и побоялись бы Бога — как можно возводить храм под носом у дьявола. «Тогда кто-то из прохожих сказал вскользь: либо дом, либо церковь рухнет», — вспоминает одна из жительниц пострадавшего здания.
Сначала противостояние шло явно не в пользу церкви. Работы из-за протестов местных жителей пришлось замораживать. Но днем 26 августа Мефистофель пал. Теперь перевес оказался на стороне РПЦ.
— А ведь мы его любили, он был у нас как символ дома, — с грустью говорит «соседка» Мефистофеля.
Некоторые и вовсе считают этот образ … ангелом-хранителем дома. Здание практически не пострадало во время блокады. За всю историю в нем не случалось сильных пожаров или жестоких убийств. И даже несмотря на то, что большинство квартир в доме коммунальные, жильцы не жалуются на судьбу.
- Кто-то говорит, что дьявол плохо влияет на людей, населяющих этот дом. Я изучал историю здания. Ничего подобного! - рассказывает историк Александр Чепель, исследовавший жизнь и творчество архитектора Александра Лишневского. - Квартиры после постройки в нем раскупили довольно быстро, жили там уважаемые люди — вдова генерала, генерал-майор... В те годы люди были более верующие, но ни о каком саботаже, отказе от жилья и речи не шло, —
Напоминание о грехах
В пылу же нынешнего скандала архитектора за портрет Мефистофеля попытались обозвать безбожником и даже оккультистом. Вспомнили и его еврейские корни. Александр Львович Лишневский действительно родился в семье иудеев и поначалу был Хацкелем.
Он учился в Одесской рисовальной школе. И, судя по всему, проявил себя очень талантливым учеником, так как смог получить рекомендацию и поступить в столице в Академию художеств, несмотря на то, что для евреев существовали очень маленькие квоты, - говорит Александр Чепель.
В 26 лет Хацкель, его жена и двое детей приняли православие. Он стал Александром, она Софией, сыновей архитектор назвал Борисом и Глебом, дочерей Верой, Надеждой, Любовью, а самую младшую — Лидой. Так что о противостоянии Лишневского православной церкви говорить бессмысленно.
— А вот о том, что на месте строящейся сейчас церкви некогда жила Ксения Блаженная, у краеведов и историков нет единого мнения. В начале XX века, скорее всего, об этом толком ничего не знали, — говорит Александр Чепель.
Так что Лишневский возводил дом на Лахтинской, вероятно, даже не подозревая о соседстве со святым местом. Кстати, неподалеку — на Чкаловском, 31, он же построил дом в неорусском стиле, который идеально сочетался со стоявшей напротив церковью Алексея, человека Божьего. В советские годы ее превратили в заводской корпус.
— И в наши дни демон мог бы вполне мирно уживаться с храмом, — уверен Александр Чепель. — Кому-то не понравилось, что он смотрит на церковь. Но можно же и иначе рассуждать. Дьявол был напоминанием верующим об их грехах, которые и надо было бы замаливать в церкви.
Архитектор-дуэлянт
Демоны, страшные звери, злобные маски впервые появились в творчестве Лишневского, когда он строил дом городских учреждений на углу Садовой и Вознесенского. Архитектор вовсе не намекал на чиновничьи нравы и личной симпатии к нечисти не испытывал. Но в то время господствовал стиль модерн, в котором звериная тематика была в почете.
— Кроме того, дом городских учреждений — это представительство местной власти, что-то вроде ратуши, если сравнивать с Западом. А там городское самоуправление уходит корнями еще в Средневековье, где господствовала готика с присущими ей горгульями и прочими страшными существами. Видимо, и в Петербурге Лишневский решил продолжить эту традицию. А затем удачный прием использовал на других домах, — объясняет Александр Чепель.
Из архивных документов и воспоминаний современников историк сложил портрет архитектора Лишневского. Выходило, что это был очень принципиальный и честный строитель.
— В семье рассказывали, что он лично проверял возведение всех своих домов. Мог приехать на стройку и, если ему не нравилась кирпичная кладка, то он ногой разбивал ее. И это притом, что был далеко не атлетического телосложения — невысокий и худой, — говорит праправнучка архитектора Елена Турковская.
В таких поступках проявлялась вспыльчивость Лишневского. Когда по дому городских учреждений пошли небольшие трещины, собралась комиссия и стала обсуждать ситуацию.
Один из депутатов городской думы бросил фразу: «Я бы такому архитектору не доверил и сарай строить». Лишневский в порыве гнева схватил «слугу народа» за грудки. А в другой раз он повздорил с архитектором Алексеем Бубырем из-за заказа на строительство дома. Соперник обвинял Лишневского в нечестной борьбе за выгодный контракт. Александр Львович вызвал Бубыря на дуэль. Поединок, правда, не состоялся, соперников успокоили.
Луначарский спас от расстрела
— Свои дома прапрадедушка называл «детьми». И относился к ним так же. И в 1917 году не стал эмигрировать. Он сказал, что раз не может увезти дома с собой, то останется с ними, иначе их могут снести, — говорит Елена Турковская.
А ведь жизнь архитектора висела в те годы на волоске.
— Его дочь Лида рассказывала мне, как в 1917-м к ним в квартиру ворвались революционные матросы, — вспоминает праправнучка Лишневского. — Отец Лиды не пускал их в детскую, но один все-таки прорвался, схватил ее за ноги, поднял вверх тормашками и кричал: «Что в тебе, дворяночке, папа запрятал?»
К счастью, в тот раз все обошлось, матросы ушли. Но вскоре за Лишневским вернулись. Его забрали в тюрьму. Приговорили к расстрелу. И уже даже вывели во двор. Но в последний момент помиловали.
— Доподлинно не известно, но, по рассказам бабушек, прадеду помог друг семьи — нарком просвещения Луначарский, — отметила Елена Турковская.
После этого несколько лет Лишневский с женой и дочкой Лидой прожили на Украине. Но в 1923-м он вернулся в город на Неве и к архитектурной деятельности. Продолжил строить. В 1930-е участвовал в работе Комитета по охране памятников и сохранения городского наследия Ленинграда.
— В те годы существовал проект сооружения Невского-II — дублера основного проспекта. И уже даже начали подготовку — снесли несколько домов на Литейном — теперь там китайский садик, — рассказывает Елена Турковская. — Говорят, что мой прапрадед был одним из тех, кто активно сопротивлялся этому проекту, и его в итоге отменили.
Весьма причудливо переплелись судьбы потомков Александра Лишневского. Его старшая дочь Вера доставляла ему немало хлопот. Своей вспыльчивостью она явно пошла в отца. Когда девочке было 14 лет, она сбежала из дома. И известному архитектору пришлось даже подавать объявления в газеты о пропаже ребенка.
В 1914 году Вера вышла замуж за Бориса Пронина — режиссера и создателя легендарного кабаре «Бродячая собака», которое было одним из центров культурной жизни Серебряного века. Но что для литераторов было культовым, то для семьи Лишневских позором.
— Бабушка Лида — младшая дочь Лишневского — вспоминала, как Вера приходила к ним домой. Она о чем-то долго разговаривала с отцом в его кабинете, потом выходила с мрачным лицом, как и он. После ее ухода папа говорил, что она опять брала денег «на свою собаку». Лида не понимала, о чем речь, и все время хотела увидеть эту собаку.
Это убийство, господа!
В советские годы наследникам Лишневского (сам он умер в 1942 году в эвакуации в Ярославле) пришлось умалчивать о своем отце и деде, который дома не только строил, но и владел ими. Но в семье, конечно, о нем помнили.
— Одна из дочерей Александра Львовича смогла к концу жизни переехать в спроектированный им дом на Чкаловском, 41, где жили ее друзья. Она мечтала умереть в доме отца, так и случилось, — говорит Елена Турковская.
У другой дочери Лишневского настольной книгой был томик про Шаляпина. Когда началась вся эта шумиха из-за уничтожения барельефа на Лахтинской улице, пошли толки о том, что образ был слеплен по портрету Шаляпина, исполнявшего роль Мефистофеля в опере «Фауст». Елена Турковская решила заглянуть в ту самую книгу.
— Бабушки нет уже 35 лет, а закладка в ее любимом издании так и осталась на странице с портретом Шаляпина. Кроме того, мы вспомнили про несколько фотографий этого певца, которые лежали у нее на столе. Мы их отыскали, пригляделись, подруга даже попробовала сделать 3D-модель по этим снимкам. И ух как похоже получилось на барельеф! — удивляется Турковская.
Кстати, в семье Елены этого демона называли сатиром, чтобы не пугать детей чертовщиной. К дому на Лахтинской бабушка водила праправнучку архитектора, вместе они рассматривали необычного «жильца», а чтобы было лучше видно, использовали театральный бинокль.
— Бабушка меня спрашивала: «Кто это?» — вспоминает Елена. — А я говорила, что это сатир спрятался в суфлерной будке, выглядывает оттуда и смотрит, кто тут хулиганит.
«Нахулиганили» там знатно. На следующий день после того, как был уничтожен барельеф, Елена съездила к любимому дому, а потом написала на своей страничке в соцсети: «Это убийство, господа! Вы убийцы! Кувалдой по лицу! Раз, два — и нет лба, три, четыре — и нет носа, пять, шесть — и нет щек, подбородка, семь, восемь — и нет левой руки, девять, десять — правой. Все. Больше его нет. Остались ракушка и одинокий чумной доктор, с грустью смотрящий вниз, в пустоту. Пишу и плачу, смотрю на фотографию Александра Львовича и прошу у него беспрестанно прощения. Прости, нас прапра! Прости, что не уберегли, прости, что допустили ивановнепомнящихродства».
Жертвы православной морали
Кто бы ни был заказчиком уничтожения Мефистофеля на доме Лишневского — воинствующие казаки, муниципальный депутат или РПЦ, — религиозный подтекст очевиден. Дьявол напротив церкви кому-то очень не нравился. И это не первый случай в истории Петербурга, когда произведения искусства страдают из-за православной морали.
Весьма критично воспитанные в православии бояре и дворяне отнеслись в начале XVIII века и к статуе Венеры Таврической. Она стала первой античной статуей в Петербурге. Петру I ее подарил Папа Римский. Российский император установил прекрасную богиню в Летнем саду. Гости, которые в добровольно-принудительном порядке прибывали в сад на ассамблеи, были крайне возмущены этой «нагой девкой». В скульптуру плевались, пока царь не видел. Чтобы произведение искусства не пострадало, рядом пришлось выставить сторожа.
Но на каждую скульптуру сегодня сторожей не напасешься. Да, Мефистофель Лишневского был уникален для Петербурга. Но и нечисти поменьше в Северной столице хватает. Сам Лишневский постарался немало. Чего только стоит его дом городских учреждений на углу Садовой и Вознесенского! Если присмотреться, то на нем можно увидеть и рогатых дьяволов, и летучих мышей с человеческими головами. Недалеко от Лахтинской — на Малом проспекте, 66, — у того же архитектора был еще один дом, украшенный весьма устрашающими барельефами в виде злобных масок.
Черепа, рогатые птицы и гримасничающие маски красуются и на доме конкурента Лишневского, архитектора Алексея Бубыря, выходящем фасадами сразу на Греческий проспект, улицы Некрасова и Фонтанную. Список значительный.
У Петербурга не хватает средств в бюджете, чтобы все эти архитектурные изыски вовремя реставрировать. А если — не дай Бог! — они падут жертвой оголтелых верующих или казаков, то за чей счет прикажете их восстанавливать?
«Золотой» барельеф
Воссоздание скульптуры Мефистофеля эксперты крупной компании (которая занималась реконструкцией Инженерного замка, Александрийского столпа, Ростральных колонн в Петербурге, а столице — Оружейной палаты, Большого Кремлевского дворца и Московского зоопарка) оценили в среднем в 7,2 миллиона рублей. Цифра предварительная — реставраторам нужно еще осмотреть обломки, прежде чем назвать более точную сумму. Не исключено, что цена вопроса может возрасти.
По словам пресс-секретаря реставрационной фирмы Михаила Северова, для начала необходимо изучить обломки скульптуры. Если она получила незначительные разрушения, то не исключено, что ее можно собрать по частям. В противном случае придется рисовать новый эскиз, изготавливать макет горельефа, а затем отливать и устанавливать. Возможно, также понадобится укрепить кирпичную кладку фасада.
Однако петербуржцы называют такую оценку завышенной. Согласны с ними и профессиональные скульпторы. К примеру, автор памятника Анатолию Собчаку, скульптуры Чижика-Пыжика и Остапа Бендера Вячеслав Бухаев считает, что известная фирма переоценила свой труд на 2–3 миллиона рублей.
— Цена зависит от задачи, которая стоит перед исполнителем. Воссоздавать стопроцентную копию горельефа — всегда дорого. Но даже в этом случае мне кажется, что эксперты погорячились. Кроме того, вызывает вопросы целесообразность досконального восстанавления скульптуры, — отметил Вячеслав Бухаев.
Скульптор считает, что значительно сократить затраты на восстановление можно за счет применения недорогих, но в то же время долговечных материалов. Например, пластика, который затем можно покрасить в нужный цвет.
— Мне известно, что на здании парижской мэрии заменили около 80 скульптур на пластиковые, а оригиналы отправили в музей. На фасаде храма Христа Спасителя в Москва тоже присутствуют пластиковые элементы. Самый яркий для петербуржцев пример — статуи в Летнем саду, — рассказал Вячеслав Бухаев.
Как восстанавливать барельеф — вопрос дискуссионный, не меньше чем: за чей счет. Сенатор от Петербурга Вадим Тюльпанов обратился к главе города Георгию Полтавченко с предложением восстановить барельеф с Мефистофелем за счет бюджета города. Но в процессе решения вопроса о финансировании восстановительных работ озвучивалась идея возложить это бремя на горожан. Если учесть, что в Северной столице проживает более 5 197 000 граждан, каждому петербуржцу пришлось бы сдать на Мефистофеля примерно по 1 рублю 38 копеек.
Впрочем, те, кто давеча собрался у дома Лишневского на митинге «В защиту Петербурга», готовы были восстановить Мефистофеля за свой счет. А лучше — за счет казаков, которые взяли на себя ответственность за уничтожение барельефа. Митингующим обещали пока заменить пустующее место на фасаде дома фотографией Мефистофеля. Что будет дальше — предсказать сложно. Но наверняка события будут развиваться бурно.
Одно ясно: больше столетия демонический барельеф мирно жил на доме № 24 на Лахтинской улице и даже считался его ангелом-хранителем. И вдруг сейчас превратился в сущего дьявола. Надо думать, дело здесь не в скульптуре Лишневского — такое время, такие нравы.
