Джонни Депп на экране не узнать: с залысинами, широченным лбом, неровными темными зубами, грубой, рябой кожей. Его «бесславный ублюдок» воспитывает рыжего мальчишку, играет в картишки с пожилой мамашей, а все остальное время бесцеремонно обходится с презренными людишками.
Пресс-конференция «Франкофонии» прошла под крики, несшиеся с «фотосесии» Джонни Деппа. Журналисты начали активно заполнять зал пресс-конференций: через полчаса после «Франкофонии» в него должна была ступить нога Деппа. И с этим ничего не поделаешь, голливудские звезды дороже всего. Когда-то Занусси и Михалков радовались, что на их пресс-конференцию собралось столько журналистов. А людской наплыв объяснялся тем, что следом шла встреча со звездами Голливуда. Но интерес к «Франкофонии» все-таки был колоссальный. На первом вечернем показе зал был впервые переполнен.
В первую же минуту на экране появляется сам Сокуров, мы слышим его закадровый голос. И потом он сидит у компьютера в собственной квартире и на протяжении всего фильма рассказывает о том, что наболело.
Формально, «Франкофония» - о Лувре времен Второй мировой войны, о том, как в Париж вошел Гитлер, а сокровища знаменитого музея к тому времени уже вывезли из города. Но на самом деле, это разговор о времени и о себе.
Начинается все с Льва Толстого, который смотрит на нас горящим взором с экрана. Сокуров сообщает, что Толстой уснул, то есть ушел в мир иной, и теперь не с кем поговорить. Да, но есть же Чехов. Вот уже он перед нами, но тоже заснул вечным сном.
«XX век начался с того, что отцы уснули - сообщает за кадром Сокуров, - Чехов уснул. К кому обратиться?» И он все время звонит далекому Дерку, своему другу, который бороздит неизвестно какие моря. Кто он, этот человек, так и остается загадкой. На экране, рассекая волны, движется судно. На его борту – шедевры мастеров, которые перевозят в специальных контейнерах через океан.
Сокуров рассуждает о природной и исторической стихии, в последней - нет ни смысла, ни совести.
И вот Париж. Но и в самый счастливый город приходит беда 1940 год. По опустевшим улицам въезжает Гитлер. Но куда же подевались подданные Франции? Кругом – пустота. Даже не понятно, что на экране - хроника в чистом виде с участием Гитлера или же совмещена она с постановочными сценами, снятыми под документ.
Сокуров умело о использует то, что у других выглядит отвратительно, когда документальные кадры грубо соединяются с игровыми кусками, скверно сыгранными второсортными артистами. Повествование, подобно волнам, катится дальше: кому нужна Франция без Лувра и что такое Россия без Эрмитажа? «Не знаю, каким бы я был, если бы не видел глаз тех, кто жил до меня?» - говорит Сокуров, вглядываясь в полотна старых мастеров.
Сокуров беседует с тогдашним директором Лувра, после смерти которого личные архивы пропали. Нет уже на земле людей, знавших его, и невозможно установить многие факты. Но пока он перед нами, и есть возможность расспросить его. И граф Меттерних рядом – свидетель важных событий. Сокуров расскажет им о будущем, вплоть до похорон каждого из них. Сами-то они об этом знать не могут.
Некоторые рассуждения автора вызывают смех. Как еще воспринять смелое заявление, обращенное к немцам: «Вы удивлены, что Германия проиграла войну? А когда она выигрывала?»
Финальная часть «Франкофонии» посвящена блокадному Ленинграду. Мы видим людей, еле бредущих по городу, набирающих воду прямо на улице из каких-то ложбин. Вчера тут лежал умерший от голода ребенок, а потом исчез. Или вот женщина лежит без ног. Ее постигла та же судьба.
Воспоминания тех, кто пережил блокаду, хорошо знакомы Сокурову, автору фильма «Блокадная книга». Когда-то у него была еще одна хорошая картина - «Элегия дороги», где он бродил вдоль полотен мастеров, словно входил в них, рассуждал о жизни. Ее мало кто у нас видел. Зато европейцы помнят. Кажется, именно там и начиналась «Франкофония», вызвавшая у европейцев неоднозначную реакцию. В ней усмотрели менторский тон и высокомерие.
Заканчивается «Франкофония» мерцающим красным прямоугольником и музыкальными обрывками: «Союз нерушимый республик свободных…». Его перебивает «сумбур вместо музыки», напоминающий похоронный марш, исполняемый на расстроенном музыкальном инструменте. Красный цвет экрана сменяется зеленым. И опять похоронный марш накладываются на слова «Партия Ленина нас к торжеству коммунизма ведет». «Цели государства и искусства не совпадают» - скажет Сокуров.
Кто-то из европейских журналистов предложил ему и дальше снимать такого рода кино. «Не думаю, что мне нужно специализировать на нем и снимать о музеях, - ответил Сокуров, - Для этого есть телевидение. Да и музеи и сами производят такое кино. Это частная, отдельная история, когда музей становится одним из персонажей фильма.
Когда-то форма имела для меня большое значение, сейчас главное - смысл. Важнее индивидуальное решение, которое выражается через индивидуальный взгляд. Мы стремились помочь вам почувствовать сердечное волнение.
По многим вопросы, с которыми столкнулся Старый Свет, политики решения не имеют. Простые вопросы закончились, а на сложные они ответить не умеют, а может, не умели никогда. Никакого обновления на основании исторического опыта не происходит. Все остается по-старому. Как было перед Первой и Второй мировыми войнами. Писатели, кинематографисты все время вбрасывают свои идеи, но изменить ничего не могут. Единственное что в их силах - это обратиться к вашей душе и что-то в ней пробудить».
Вопросы жизни и искусства остаются для Александра Сокурова главными: « Как можно сделать выбор между жизнью человека и искусством? Готов человек отдать жизнь за искусство или нет? Или за политику. Многие ли готовы? Не многие. Сложный выбор. Почему наш фильм называется «Франкофония»? И что это такое? Это любовь к Франции, всему французскому, к идеалу.
Надо вглядываться в лица друг друга и видеть то, что нас объединяет и разъединяет. Разные культуры сливать, миксировать нельзя. С искусством нужно обращаться как с хрустальными вазами. Но, в отличие от разбитой вазы, его не склеить. Надо понимать, насколько опасно слишком тесное этническое сближение, сближение религиозных культур. Национальное искусство надо защищать.
Знаю, что эта идея не очень популярна в Европе. Но нам из России виднее, потому что мы любим Европу. Мы ценим Италия, Францию. Как дорога нам Германия! Не растворяйтесь в культуре! Нельзя сближаться настолько, что лица общего не увидеть. Просто берегите себя», - этими словами Александр Сокуров слегка шокировал европейцев, лишний раз заставив их задуматься о загадке русской души.
