— С чего начался ваш славный путь?
— Уже и вспомнить-то трудно. У нас такое ощущение, что в той или иной форме группа Grotesque Gallery была всегда: мы знаем друг друга с трех лет, с детства начали заниматься творчеством, делать какие-то музыкальные эксперименты, инсценировки. Но если говорить серьезно, официально проект существует с 2008 года.
— В чем главная идея вашей музыки и безумных шоу?
— Мы делаем супериндустриальный киркидианский металлический звук. Киркидиа — это вымышленная страна, основанная одним необычным австрийским доктором. Впрочем, для нас она вполне реальна. Наша музыка жесткая, ее даже можно назвать жестокой, очень честная, и это, безусловно, гротесковое творчество — отсюда и наше название. Причем мы не любим ограничивать себя. Несмотря на некие стилистические рамки, мы много экспериментируем и стараемся делать каждый следующий альбом непохожим на предыдущий. Мы сами никогда не знаем, какой получится следующая пластинка.
— Насколько востребована такая музыка?
— Она востребована поклонниками как индустриальной культуры, так и металла. Кроме того, на наши концерты приходят и любители финской музыки в более «классических» вариациях. Нас, конечно, любят те, кто слушает Rammstein, некоторые тяжелые финские коллективы и команды из других стран, работающие в этом направлении, которые играют промышленный металл. Они, в свою очередь, очень сильно повлияли на наше творчество.
— А как развивается индустриальная сцена в Финляндии?
— Довольно лениво и медленно. На ней очень мало достойных музыкантов. И если в этом направлении появляется какая-то одна интересная команда, люди в Финляндии не будут слушать другую подобную, так что артистам очень трудно пробивать себе дорогу, нужно искать что-то свое. Если в других странах можно сказать о том, что люди слушают разные стили музыки, то в Финляндии такого нет: они слушают не жанры, а конкретные группы.
— Вы часто гастролируете?
— Да. И нас особенно поразила Россия. Совсем скоро мы снова к вам вернемся. Публика в вашей стране всегда принимает нас на ура, причем не только в Москва и Санкт-Петербург, но и в менее крупных городах. В 2013 году у нас был первый концерт в Питере, и после этого мы влюбились в Россию. Однажды мы даже выступали здесь на свадьбе в индустриальном стиле.
— Как вы попали на Stalingrad Industrial Open Air?
— С нами связался знакомый музыкант из Петербурга. У нас не было никаких сомнений, что надо ехать, и мы не пожалели: здесь особая атмосфера и столько колоритных, самобытных музыкантов. В Финляндии, например, вообще нет индустриальных опен-эйров, только рок-фестивали. Иногда на них приглашают музыкантов, играющих индустриальную музыку, но все-таки рок преобладает.
— Как вы думаете, почему так мало музыкантов работает в этом стиле?
— По сути, это направление существует 20 лет. Для музыкальной истории это не настолько много. Возьмем рок, он существует с 1950-х годов, и за это время, естественно, было создано очень многое. А индустриальная культура в виде, приближенном к тому, в каком она существует сейчас, возникла в конце 1980-х и, получается, еще находится в стадии становления. Она еще будет развиваться, как и Grotesque Gallery. Если наша команда будет существовать, скажем, через 10 лет, мы расширим нашу сферу влияния в Европе и в других странах мира. (Смеются.) Главное — делать свое дело. По большому счету мы не задумываемся о глобальных вопросах развития индустриальной или металлической сцены, мы концентрируемся на своем творчестве, на работе над альбомом и стараемся выкладываться по максимуму на живых выступлениях.
