Сразу оговоримся, что скандал носит не художественный, эстетический и уж тем более политический характер, а исключительно экономический. И крик: «Душат современное искусство, зарывают талант!» — здесь не больше чем спекуляция. «Гоголь-центр» на сегодняшний день является должником перед государством — долг составляет ни много ни мало 80 миллионов рублей. Примерно бюджет московского театра с залом на 700, а то и 1000 мест. И это факт.
Напомним хронику событий.
Летом 2012 года Департамент культуры Москвы (руководил Сергей Капков) достаточно неожиданно назначает Кирилла Серебренникова главным в Театр им. Гоголя (в прошлом Театр транспорта), который долгие годы возглавлял Сергей Яшин. Труппа его не ходила в передовиках столичных подмостков, хотя свою публику имела.
И вот Яшина снимают накануне открытия сезона-2012/2013. Театр Гоголя протестует, устраивает собрания, пикеты, выходит на улицу. В результате многомесячной борьбы часть старой труппы переходит к Серебренникову, сливаясь с группой его учеников, и театр получает название «Гоголь-центр». Ремонт старого помещения. Стильный дизайн. Достаточно помпезное открытие с участием столичных и федеральных чиновников и худруков Москва. Все понимают и считывают не очень красивый контекст «гоголевской» истории (все-таки жестоко обошлись с Яшиным, на его месте может быть теперь любой), но молчат. Думают о хорошем: молодость несет новую энергию, и студии, как мы знаем, иногда становятся легендарными театрами.
Серебренников заявляет яркую программу: центр работает сразу по нескольким направлениям современного искусства — театр, кино, музыка, лекторий, электронная медиатека. В каждом сезоне выпускается до десятка спектаклей, в том числе с привлечением громких европейских имен (Давид Бобе). Публика «Гоголь-центра» резко молодеет, все громче звучат имена молодых артистов: Филипп Авдеев, Никита Кукушкин, Александр Горчилин и др. Их снимают в кино. На сцену переходят сценарии мировых киношедевров («Рокко и его братья» по Висконти, «Страх» по Фассбиндеру). Бюджет «Гоголь-центра», зал которого после ремонта уменьшился до 500 мест, от Департамента культуры еще при Капкове — серьезный: свыше ста миллионов рублей. Карт-бланш — полный, кредит доверия — очевидный.
Однако в начале 2015 года становится известно, что у «Гоголь-центра» в результате финансовой проверки долг перед государством — 80 миллионов. Как и почему это произошло, ответить толком никто не может. Главконтроль проверяет, но (и это самый большой вопрос) актов проверки ни у кого, кроме Главконтроля, до сих пор нет. Домыслы и слухи будоражат театральную общественность: воровство? головотяпство? непрофессиональное управление? совок или модное место?
С марта 2014-го дирекция ГЦ перестает платить страховые взносы с зарплат сотрудников во внебюджетные фонды (пенсионный, обязательного медстрахования). Полученную экономию кидают на выпуск новых спектаклей, на выплаты по договорам — а это делать запрещено.
Возникают вопросы: например, по лицензионным договорам, согласно которым часть спектаклей принадлежит некоему ИП. Народ на спектакли ходит, но деньги от проданных билетов не покрывают расходы. Чтобы как-то спасти положение и выплатить зарплату людям за ноябрь и декабрь, театр в конце прошлого года берет срочный кредит в банке (15 млн руб.), а выплачивает кредит (плюс набежавшие проценты) за счет бюджетных денег, что Бюджетным кодексом РФ также запрещено.
Тем временем Департамент культуры, успевший поменять Капкова на Кибовского, перечисляет «Гоголь-центру» бюджетные деньги, чтобы тот закрыл долги по всем отчислениям. Таким образом в театр до июня поступает практически годовой бюджет, что является невозможным для московских театров, куда приходят деньги ежемесячно или поквартально.
Из театра «уходят» директора Алексея Малобродского (главное отчетное лицо), тот позволяет себе несколько неосторожных высказываний в прессе за то, что худрук перевел стрелки на него. А на его место уже в апреле 2015-го приходит Анастасия Голуб, на которую возлагают большие надежды: она вытянет театр из долговой ямы. Однако через четыре с лишним месяца та уходит, очевидно, трезво оценив размеры бедствия и взвесив свои возможности. Департамент культуры согласно положению учредителя театра назначает на должность и.о. директора Кирилла Серебренникова, который формально пока и остается в этом статусе.
Но ситуация, увы, не в пользу художника. Речь идет об экономике, об организации производства, а как показало время — это не самые сильные позиции Серебренникова. Что неудивительно: быть творческим лидером и организатором в одном лице мало кому удавалось, известны считаные единицы в прошлом и теперь. Великий Михаил Чехов, например, когда организовал в довоенном Париже русский театр, прогорел, несмотря на финансовую помощь со стороны многих сильных мира сего, в том числе президента Чехии Масарека. Но Серебренников пока не великий.
Но есть один аспект, который нельзя не учитывать, желая разобраться в сложившейся ситуации. Аспект этот — политический. Дело в том, что (и это ни для кого не секрет) Кирилл Серебренников на протяжении нескольких лет поддерживал добрые отношения с представителями власти, а точнее, с экс-руководителем Администрации Президента Владиславом Сурковым. Естественно, имел преференции, что ему не мешало достаточно резко критиковать власть и в своих публичных выступлениях, и в комментариях соцсетей. Но власть в кремлевской администрации сменилась, и та «башня», с которой поддерживал отношения художник, теперь не имеет прежней силы. Это многое объясняет.
На сегодняшний день положению театра не позавидуешь: денег на счету нет, Департамент культуры не подтверждает погашение долга и выделение новых средств. С одной стороны, молодой коллектив и молодых артистов, включая «стариков» из бывшего Театра Гоголя, поддержавших Кирилла Серебренникова, жалко: молодежь талантливая, а ветераны из Театра Гоголя наиболее социально незащищены. С другой, у многих профессионалов эта ситуация вызывает обиду и даже возмущение: как же можно так неумело вести дело, производство, а при этом критиковать власть за коррупцию, неумелое руководство страной? Может быть, вам, ребята, в своем хозяйстве разобраться?..
…О ситуации внутри самого «Гоголь-центра»: наблюдатели не могут удержаться от слова «беспорядок», говоря об администрировании; что Кирилл не желает брать на работу возрастных, опытных директоров. А тут нужен жесткий хозяйственник, который привел бы в порядок текущие дела: провел бы кадровую реформу, потому что в «Гоголе» (как утверждают работающие там) разрушена система штатного расписания — трудно понять, кто чем занимается. Впрочем, по данным «МК», после всех проверок мало кто из директоров захочет пойти в «ГЦ», и некоторые уже отказались от предложений.
Мы решили спросить у практиков — худруков и директоров московских театров: надо ли помогать «Гоголь-центру», собственными руками посадившему себя в лужу (читай — спасать его)? И что бы вы сделали, чтобы спасти театр?
Александр Кибовский: «Мы не держим резерв директоров театра, как и худруков»
Наконец, ясность вносит министр Правительство РФ Москвы, руководитель Департамента культуры города Москвы Александр Кибовский.
— Каково ваше решение по Гоголь-центру?
— А какое должно быть мое решение? Вот новости. В Москве 87 театров. У каждого из них есть руководство — директор, художественный руководитель, целый штат руководящего персонала, которому мы платим деньги. Решение по Гоголь-центру принимает его руководство.
— Но поддержку-то оказываете вы.
— Все финансовые лимиты, какие были, мы перевели. Других возможностей у нас нет. Если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Какие вопросы могут быть к департаменту? Департамент все что мог, то и сделал. Деньги перевели еще в начале года, погасили прошлогодние долги, закрыли долг начала этого года. И теперь рассчитываем на то, что это поможет театру дальше развиваться. Мы дали все авансы, какие только возможны в данной ситуации. А дальше дело руководства театра, как и любого другого из 87 театров, — формировать свою деятельность.
— Будете назначать нового директора?
— У нас нет линейки запасных. Мы не держим резерв директоров театра, как и худруков. Если театр разделяется на художественное руководство и исполнительное в лице директора, то кто главный в театре? Нужно определиться. Если главным является художественный руководитель, тогда креатура директора предлагается им. Он должен назвать того, с кем готов работать. Если такие предложения поступят в адрес департамента и будет официально предложена кандидатура, то мы ее вынесем на рассмотрение Совета директоров театров и будем назначать. Пока никаких предложений к нам не поступало.
— То есть сами не будете проявлять инициативу?
— Как мы можем навязывать кого-то? Мы ждем предложений от художественного руководителя. У каждого театра свой устав. Есть директорские театры, есть худруковские. Есть такие, где власть разделена между худруком и директором. Нет единого стандарта, у каждого своя особенность, своя индивидуальность. Мы изначально хотим, чтобы не было конфликтов, чтобы потом не говорили, что департамент вмешивается во внутренние дела театра. Директор театра — не просто человек, который подписывает бумаги, он во многом определяет все, что происходит в театре. Когда мы имеем такой дуэт, как у Марка Захарова и Марка Варшавера, мы спокойны за «Ленком». Это идеальная модель, к которой надо стремиться. Навязывать кого-то, направлять делегатов, комиссаров я считаю недопустимым для Департамента культуры. Нам как говорят: «Департамент, ты деньги выделил, больше не подходи к театру близко». Если мы принимаем такую концепцию, тогда прошу адресовать все вопросы руководству театра. Если берем другую основу, то так и скажите: «Департамент культуры должен назначать директоров, определять репертуарную политику, ставить задачи». Но это, как мне кажется, не совсем то, ради чего реформировалось театральное искусство в начале 90-х.
Мнения экспертов
Олег ТАБАКОВ, худрук и директор МХТ им. Чехова:
— Ситуация сложная. Тут важно, чтобы Кирилл отказался от своего многозначительного имиджа. Ему в репертуаре недостает спектакля, на который бы рвалась публика. Вот тогда всерьез можно говорить об изменениях.
— То есть надеяться на то, что департамент выделит средства, не стоит?
— Таких денег у департамента нет. Думаю, не дадут. Может, и дадут немного, но это никак не спасет положения.
Леонид ОШАРИН, директор Театра им. Маяковского:
— Помогать в любом случае нужно. Вопрос — как?! Я знаю, что раньше разрабатывалась совместная с департаментом финансовая программа по выходу из кризиса, почему она не сработала — не знаю. Нужно садиться с Департаментом и смотреть — как помочь. Ясно, что долг в 80 миллионов они сами покрыть не смогут. У них же нет зала-тысячника, который может приносить миллион со спектакля. Тогда еще можно было бы на что-то рассчитывать: каждый месяц погашали бы по 10–15 миллионов и жили бы себе дальше. Но в текущей ситуации они сами не справятся. Смысл в том, что только сейчас театр нужно вывести, а дальше он никогда в эту яму попадать уже не должен — должен правильно вести свою хозяйственную деятельность, исходя из текущих возможностей. Насколько знаю, они отменили какое-то количество премьер, сократили персонал — шаги были сделаны, чтобы ситуацию оздоровить, но, видимо, этого недостаточно. В любом случае это длительная история, и, чтобы выйти из нее, им потребуется порядка полутора-двух лет.
Кирилл КРОК, директор Театра Вахтангова:
—А почему департамент должен еще раз выделять деньги? Почему еще раз за счет налогоплательщика надо это делать? Я не очень понимаю, как помогать «Гоголь-центру», если, как сказал г-н Кибовский, все финансирование на текущий год им было выделено еще в марте? Мне кажется, нужно было очень аккуратно заниматься своей финансово-хозяйственной деятельностью. И не производить такое количество спектаклей, если они не обеспечены финансово. А что делать — понятно: долги надо отдавать. Активнее продавать билеты, больше играть спектаклей, ездить на гастроли — Серебренников же заявляет, что их спектакли очень востребованы и пользуются большой популярностью. Ну и замечательно. Другого варианта нет.
Марк РОЗОВСКИЙ, худрук театра «У Никитских ворот»:
— Ситуация с «Гоголь-центром» болезненная, и это результат близорукой и непрофессиональной театральной политики. Театры создаются не по чьему-то приказу, а сами собой. Сначала следует создать некий сногсшибательный репертуар, а уж потом только получать должность. «От студии — к театру» — этот лозунг Станиславского лично мне очень дорог, потому наш театр именно так и возник. Потому, кстати, и выжил. Мы прошли весь путь. А «Гоголь-центр» возник на блюдечке с голубой каемочкой. И что теперь удивляться? Я не завидую, нет; просто привык смотреть в корень.
— А что теперь делать?
— Нет, можно, конечно, бросить клич «пусть все москвичи сдадут по рублю», но это несколько наивно, и делать этого не следует. Надо жить по средствам. Я поддерживаю всей душой эксперименты в театре и считаю необходимым в данной ситуации помочь таланту Серебренникова. Особенно сегодня. Может быть, не грех начать с нуля, но это должно быть его решение.
