— Шляпу я купил в Барселоне. Хороша? — спрашивает Марк Григорьевич у артистов, те уже заполнили зал. Розовский вызывает артиста Андрея Молоткова, и тот ловким движением руки открывает шампанское так, что пробка не бьет в потолок, а шипучая пена не льется на пол, и заполняет фужер. Правда, одной бутылки хватает лишь на четверть.
— А надо бы три, — говорит мне композитор Журбин, который сидит рядом.
Фужер пускают по рядам для пригубливания, а худрук в пижонской шляпе озвучивает планы: как всегда, много названий для двух сцен, классических, но с неординарным подходом. Вот, например, роман Толстого «Анна Каренина»: Розовский не может просто так исследовать сложную судьбу женщины из высшего общества, плохо закончившей жизнь на рельсах. На этот раз он призвал в соавторы не кого-нибудь, а самого Владимира Набокова с его знаменитой лекцией на тему толстовского романа, и намерен полемизировать с ним на сцене. Диалог зрители увидят уже в начале октября. Практически все лето шли репетиции, и, судя по одним только декорациям художника Александра Лисянского (плоские женские силуэты под потолок), «Каренина» должна быть интересной.
— По этому спектаклю еще возникнут дискуссии, споры, но я уверен, что он станет событием, — говорит Розовский. — Я рад, что труппа осилила такой сложный материал и показала класс мастерства.
Еще будет «Милый друг» — мюзикл. Розовский замахнется на оперу. Присутствие на сборе композитора Александра Журбина (в этом году юбилей и трехмесячный фестиваль в честь композитора) совсем не случайно. Дело в том, что сорок лет назад он вместе с Розовским выпустил первую рок-оперу в СССР — «Орфей и Эвридика». Роль Орфея исполнял Альберт Асадуллин. Успех был феноменальный: «Орфей» выдержал две тысячи представлений, работали даже на десятитысячные залы. Похоже, авторы намерены повторить успех в XXI веке, совсем в другой стране, где рок-оперы и особенно мюзиклы теснятся как сельди в бочке.
До Нового года Розовский грозится выпустить «Ревизора» по Гоголю, который будет называться «Новый ревизор». Почему, спрашиваю. Отвечает: «Потому что это будут лучшие страницы из «Ревизора», а также лучшие сцены из «Шинели», там будет капитан Копейкин из «Мертвых душ», «Театральный разъезд» фрагментами. Такая гоголиана».
А вот роль Хлестакова… Ее одновременно будут играть семь артистов. Эта информация вызывает гул в зале, который Розовский комментирует так: «Всё согласно замечаниям Николая Васильевича Гоголя, вот он пишет, читаю: «Хлестаков — есть лицо фан-тас-ма-го-ри-чес-кое!» Так что я иду строго по авторскому указанию. Мейерхольд в свое время вплотную подошел к тому, чтобы доказать: Хлестаков — это некий черт. У нас это основополагающая концепция, выраженная в свое время в статье Мережковского «Гоголь и черт». Это новая интерпретация классика, но которая не будет ломать его через колено, а, наоборот, выражать новыми самыми современными средствами».
Еще Марка Розовского интересует Зигмунд Фрейд, и он по его работам написал пьесу «Человек-волк», которую намерен поставить в этом сезоне. На афише театра появятся такие названия, как «Ромео и Джульетта», «Земляничная поляна» (сценарий Ингмара Бергмана, ставит Аркадий Кац). Комедия положений «Братишки» отца и сына Куни.
Шампанским начали — юмором закончили: Лион Измайлов, чья пьеса идет «У Никитских ворот», прочел несколько лаконичных фраз:
«Страна — это когда не мы, а когда нас»;
«Интересно, что россияне курят сигареты «Парламент», но в парламент не попадают. Едят масло «Президент», но президентами не становятся. И только пиво «Козел» реально действует»;
«Вчера на юмориста «Камеди Клаб» Гарика Харламова по кличке Бульдог напал бульдог по кличке Гарик и укусил за основную тему его творчества»;
«Скоро американка Джейн Псаки договорится до того, что президента Джона Кеннеди в 1963 году убил из рогатки 11-летний Вова Путин»;
«Хитрый ты, Иванушка: как целоваться — ты царевич, а как жениться — ты дурачок»;
«Записка от жены: ушла, куда ты меня послал, делаю, что ты велел. И чё я раньше тебя не слушала?».
