«Сцена помогает забыть про болезни, лечит зубы и головную боль»
— У вас — юбилей, пройден некий жизненный путь. Будете проводить ревизию: чего достигли, а чего нет? Или просто пойдете дальше?
— Я скорее отношусь ко второй категории людей. Пойду дальше. Две пятерки... Такое странное число. Я не чувствую себя на этот возраст. Мне все время кажется, что все еще впереди.
— И что-то еще хочется сделать?
— Конечно! И в профессии, и в жизни. Никакой усталости от того, чем я занимаюсь, не чувствую. Репетиции, спектакли, съемки, какие-то встречи… Жизнь насыщенная. Когда крутишься, вертишься, бегаешь, иногда ощущаешь чисто физическую усталость. Но я ее от себя гоню, стараюсь не поддаваться. Думаю о будущем, мечтаю еще что-нибудь интересное сыграть, встретить своего режиссера, приобщиться к хорошей драматургии.
— Юбилей отметите с размахом или в узком семейном кругу?
— У нас сложилась традиция — поедем с друзьями на дачу. Меня уже даже не спрашивают — хочу я этого или нет. Просто говорят: «Мы приедем». Я не сопротивляюсь, а присоединяюсь к компании людей, которые мне дороги. И это прекрасно.
— В Горьковское театральное училище вы пришли в общем-то ребенком. Наверное, мало чего понимали. Не жалеете о своем выборе?
— Пришел я туда по дурости, сразу после восьмого класса. Мне было 15 лет. Но я каждый раз ставлю Богу свечку за то, что он привел меня именно в эту профессию. Буквально на днях думал о том, чем бы я мог еще заниматься. Пожалуй, ничем. Наблюдаю за людьми, у которых, возможно, более полезные профессии, примеряю их на себя. Смог бы быть продавцом на рынке, водителем автобуса или инженером? Нет, не могу себя представить в каком-то другом качестве.
— И что же особенного подарила вам ваша профессия? Необыкновенные встречи? Или все дело в эмоциях, которые испытывает актер?
— И встречи, и новые города, страны, и невероятное количество прекрасных людей. У меня много друзей и впечатлений благодаря актерской профессии. Она эмоциональная. Мы не штампуем детали. Мы работаем душой. Сцена помогает забыть про болезни, лечит зубы и головную боль. Она невероятно интересная. Да за это еще и деньги платят. Вот что удивительно. Занимаешься любимым делом, а за это еще и деньги платят!
— Круг общения определяется творческой средой?
— В основном. Хотя у меня много друзей из других профессий — врачей, бизнесменов. Конечно, в основном бываешь в театральной, актерской среде, общаешься с режиссерами, операторами, осветителями. Я очень дорожу этой дружбой и этими людьми, их вниманием, а порой любовью ко мне. Она придает сил.
— Вспоминаете годы учебы?
— Конечно. Я только сегодня приехал из Нижнего Новгорода. Заезжал к своему педагогу Риве Яковлевне Левите. Ее сыну — актеру Жене Дворжецкому — 12 июля исполнилось бы 55 лет. Мы с ним — ровесники. Дружили. был увидеть Риву Яковлевну в здравом уме и твердой памяти, несмотря на серьезный возраст. Ей уже за 90. Она прекрасно выглядит. Мы с ней чудно посидели, поговорили. И было о чем — и не хотелось уходить. Представьте себе, она еще ведет курс в училище, вот что поразительно. И с Татьяной Васильевной Цыганковой, которая была директором Горьковского театрального училища, мы поддерживаем отношения. Я надеюсь, что она сдержит слово и скоро приедет ко мне на дачу — и у нас будет прекрасная возможность поболтать о том о сем. Все это удивительные люди, с которыми никогда не соскучишься. Мы всегда в курсе того, что происходит в жизни друг друга, часто созваниваемся. Это дорогого стоит.
— Это потому что вы такой отзывчивый? Такие отношения — большая редкость по нынешним временам.
— Я не знаю. Не я один такой. Мои однокурсники поддерживают такие же отношения с преподавателями. Мы все встречаемся. Нам хорошо друг с другом. И с однокурсниками, и со старыми друзьями приятно проводить время.
«Мне было 18 лет, когда я уехал из родительского гнезда в Ригу»
— Вы ведь сразу после окончания училища поехали работать в Ригу, в знаменитый Рижский театр русской драмы. Наверное, тогда это была настоящая заграница?
— В нашем представлении — да. А вообще это была одна из советских республик. Заграница чувствовалась больше в архитектуре, в том, что люди разговаривают на непонятном тебе языке. Мы жили своим островком, в основном в театре. Там проводили все время. Хотя у меня были друзья среди латышей, в частности, среди латышских актеров.
— Но латышский язык за десять лет в Риге вы не успели выучить?
— Нет, не успел. В общем, и не было в этом необходимости. Но я его уже начал понимать. Все-таки десять с половиной лет жизни не прошли даром.
— Трудно было адаптироваться? Или по молодости все легко?
— Когда ты молод и дерзок, все дается легко. Тогда и трава казалась не такой высокой, и все можно было преодолеть. Поначалу было, конечно, страшновато, и это было связано исключительно с профессией. Я был совсем юным человеком. В 18 лет уехал из родительского гнезда. Меня мало интересовал быт, то, где я буду жить, как существовать. Я почему-то был уверен в том, что театр обо всем позаботится. Мне в Риге дали общежитие, потом я получил квартиру. Но об этом я не задумывался. А вот как сложится профессиональная судьба — это меня волновало. Меня пугали, говорили: «Кому ты там нужен? Такой театр!». А Рижский театр русской драмы той поры — действительно потрясающий, с фантастической труппой и удивительным режиссером Аркадием Кацем. Но как-то я пригодился. Сразу стал играть центральные роли. Все у меня складывалось более чем прекрасно. Но наступили трудные времена — конец 80-х. Страна рушилась. Всем было тяжело, не только мне. Многие театры закрывались.
— То есть ваш отъезд в Москву был связан с независящими от вас обстоятельствами?
— Так жизнь складывалась. Мой главный режиссер переезжал в Москва, и я должен был пойти за ним. Я сказал Аркадию Кацу свое «да» — и отступать было некуда. Не все получилось так, как мы планировали. Но потом меня пригласили в Театр им. Моссовета, где я счастливо проработал 11 лет.
— Почему вы уходили из театров, что искали?
— Как что? Свой театр, своего режиссера и партнеров. Я оказался не таким привязанным к одному месту. Кто-то работает в одном театре 50 лет. И все! А я чего-то ищу, причем до сих пор.
— Сейчас вы находитесь в свободном плавании?
— Пока — да. Так удобней планировать свою жизнь, самому ее строить.
— Говорят, ушел из театра, бац! — и в кино уже не зовут. А ведь разрывали на части.
— Со мной такого не случилось. Сейчас лето, период отпусков. А так у меня в среднем — по 16–18 спектаклей в месяц. Главное, чтобы не подвело здоровье. Есть предложения в кино. Правда, это в основном сериалы.
— Удивительно, когда один актер способен сыграть и Гамлета, и Хлестакова. Но у вас так было в Риге.
— Потому что был режиссер, который в меня очень-очень верил. Я имею в виду Аркадия Каца. Я у него еще и учился на актерском факультете при Рижской консерватории.
«Никакой я не садовод. Лопату редко беру в руки. Зато люблю косить»
— А теперь жизнь преподносит сюрпризы? Часто приходится сражаться с однообразными предложениями со стороны режиссеров?
— Да нет! Мне предлагают разные роли, особенно в театре. Недавно вышел спектакль «Сеанс гипноза для семейной пары». Там я играю алкоголика, простого земного мужичка. Я сознательно отказался от роли гипнотизера — интеллигентного очкарика, которая была бы мне ближе. Захотелось попробовать что-то другое. У меня есть свой сайт, где указаны все мои спектакли и роли. Можете посмотреть. Я там как на ладони.
— Да, я посмотрела и поняла, что ваша жизнь не ограничивается работой. Вы не из тех актеров, для которых она важнее всего на свете?
— Нет, конечно. У меня есть семья, сын. К сожалению, год назад не стало мамы. Мы поехали на театральный фестиваль в Друскининкай, который проводит Римас Туминас, со спектаклем «Крик лангусты», но в тот же день мне позвонили и сообщили, что мамы не стало. Спектакль отменили, мне пришлось вернуться. Но об этом мы не будем говорить. Это грустная тема. С «Криком лангусты» мы на днях все-таки поедем в Друскининкай. Замечательный спектакль. Приходите на него в Москве. Мы с Юлей Рутберг играем вдвоем. Спектакль сложный, но мы в нем купаемся.
— На вашем сайте сообщается, что у вас есть хобби — рыбалка. Вы как в анкете это указали.
— Ну да, рыбалка. К сожалению, другого хобби у меня нет. Когда много работы, рыбу не ловлю.
— Выезжаете в особые места?
— У меня же дача на Волге, в районе чудного города Колязина. Там и ловлю. В тех местах есть возможность посидеть с удочкой, спиннинг покидать. Иногда езжу в Астрахань порыбачить. Там живут люди, которые всегда меня ждут и рады моему приезду.
— Раз у вас есть дача, значит, вы — заядлый садовод-огородник?
— Нет! Никакой я не садовод. Лопату редко беру в руки. Зато люблю косить, так же как иногда, вернее, чаще всего, люблю наводить порядок. А копать, выращивать — это не для меня.
— А косите зачем? Берете косу — и в луга заготавливать траву?
— Да что вы? Какие заготовки? Я работаю на газонокосилке. За газоном тоже надо ухаживать.
— Вы производите впечатление абсолютно счастливого человека.
— У меня действительно все хорошо. Я абсолютно самодостаточен и всем доволен — жизнью, работой, обстоятельствами, тем, что меня окружает. Трудности, которые мы сейчас переживаем, рано или поздно закончатся. Да, какие-то проекты теперь закрываются. Но мы победим, я думаю. Обязательно.
