Самой свежей (2012 года) из программы Ханса ван Манена оказалась «Вариация для двух пар». Работа была показана Национальным балетом Нидерландов на гастролях в Санкт-Петербурге еще в прошлом году, как раз незадолго до премьеры в Мариинке. Три остальных произведения: «Адажио Хаммерклавир», «Соло» и «Пять танго» — тоже неоднократно виденная в России и проверенная временем классика, что идет на сценах многих мировых театров. И Мариинка своим исполнением эту классику только украсила (особо выделим молитвенную сосредоточенность в танце Алексея Тимофеева и Ксении Острейковской в «Адажио Хаммерклавир» и центральную пару в балете «Пять танго» Викторию Терешкину и Владимира Шклярова, танцевавших выверенно, утонченно и стильно).
Последователь Баланчина и один из основателей голландского балета ван Манен не отягощает свои одноактовки сюжетом и мыслит математически выверенными формулами, выстраивающимися в его балетах в поразительно красивые и геометрически вычерченные танцевальные комбинации, которые в балете «Адажио Хаммерклавир» (истинном шедевре голландского классика) неизменно заканчиваются одухотворенными истаивающими движениями.
Собственно, ту же рассудочную математичность своих головоломных построений выдает в балете «Инфра» и Уэйн МакГрегор: закрученные в бараний рог тела, выломанные из суставов конечности, смещенный центр тяжести и извивающийся, словно змея, позвоночник — фирменные черты авторского стиля, уже виденные насмотренным зрителем в других его работах (например, в выпавшей из репертуара Большого театра «Хроме», поставленной в Москве еще в 2011 году). Ничего нового «Инфра» с этой точки зрения не принесла. Работа, поставленная в английском Королевском балете в 2008 году, — это отклик МакГрегора на теракты, за несколько лет до того прогремевшие в Лондоне. Но напоминает об этом разве что электронное табло, расположенное над сценой, на котором снуют то туда, то сюда нарисованные на экране человечки. Снующая толпа временами появляется и на сцене, хотя в основном перед нами соло, трио, а чаще всего дуэты, исполненные артистами, одетыми в трусики и майки.
Вслед за Форсайтом МакГрегор в «Инфре» деконструирует классику и, как всегда, исследует возможности человеческого тела. Зрителям позволено любоваться изгибами, игрой мышц, работающих автономно друг от друга, и целиком совершенными телами классических танцовщиков Мариинского театра — таких, как Виктория Терешкина, Анастасия Матвиенко, Кимин Ким, Василий Ткаченко, Филипп Степин, Александр Сергеев, Андрей Ермаков (всего 12 человек).
В качестве довеска к «Инфре» во второй день гастролей Мариинка показала еще «Inside the Lines» — затянутый, подражательный и, в общем, ничем не примечательный балет молодого хореографа Антона Пименова, являющийся, однако, единственным оригинальным сочинением, представленным Мариинским театром в московской программе. Все остальные работы, показанные на гастролях, как правило, представляют собой переносы известных западных постановок.
Включенный в программу одноактных балетов еще один — «Маргарита и Арман» — типичный образчик английского стиля. Этот выспренно патетический и одновременно очень романтический шедевр Фредерика Аштона на музыку Ференца Листа, поставленный в 1963 году на Рудольфа Нуреева и Марго Фонтейн, был исполнен Ульяной Лопаткиной и ее обосновавшимся в Мариинке красавцем партнером Ксадером Паришем как стихотворение — легко и на одном дыхании. Англичанин, с ранних лет воспитанный на британской балетной классике и, соответственно, с молоком матери впитавший в исполнительскую манеру знаменитый английский стиль, стал незаменимым партнером для «божественной» Ульяны. И это при том, что сама балетная звезда мало походила на великосветскую куртизанку, а ее партнер порой выглядел как сын главной героини. (Впрочем, огромная разница в возрасте была с Марго Фонтейн и у Рудольфа Нуреева.) Мелкие несостыковки в дуэте совсем не портили общего впечатления. Завораживающий линиями тела и одухотворенной пластикой Париш словно читал своим легким и образным танцем умирающей от чахотки возлюбленной сотканный из поэтических видений и дымки воспоминаний сонет, на который та отвечала ему столь же проникновенным и западающим в душу танцем.
