— Мария, вникаешь в обстоятельства биографии вашего отца и понимаешь, что самые главные события его жизни произошли по воле случая. И то, что он воевал на Курской дуге, в самом пекле войны, но даже не был ранен, тоже из разряда чудес. Он это осознавал?
— Да, он говорил, что на войне ему удалось уцелеть, когда многие однополчане погибали буквально рядом. Помню его слова: «Какая-то сила, может быть, Господь Бог, хранил меня для того, чтобы я мог создать свои роли, которые так нужны были зрителям».
— У Иннокентия Михайловича были две медали «За отвагу»! Это высшая солдатская награда вручается исключительно за личные подвиги. Ваш папа гордился наградами?
— Конечно, очень гордился. Первую медаль он должен был получить в 43-м за то, что во время форсирования Днепра под огнем, рискуя жизнью, доставил пакет с секретными документами. Эта награда нашла его очень поздно, только в 1992 году, через 49 лет. Однополчане-москвичи собрали все документы по этому награждению и вручили папе после спектакля «Мольер. Кабала святош» по Булгакову на сцене Московского художественного театра. Я была на том спектакле и помню, как медаль была приколота к королевскому камзолу. Папа играл короля Людовика Солнце.
А второй медалью «За отвагу» его наградили в 45-м за освобождение Польши, когда папа командовал взводом автоматчиков.
— Как он праздновал День Победы?
— День Победы был для папы самый любимый праздник. В этот день он всегда надевал награды и шел к Большому театру на встречу с фронтовиками.
— Когда он бежал из плена, его спасла украинская женщина. Я читала, он искал ее после войны.
— Искал и нашел. Ее звали Василиса Шевчук. Она спасла папу, рисковала своей жизнью. Выходила, пригрела и вернула к жизни. Он нашел ее после войны и поддерживал отношения. Когда ее не стало, папа продолжал общаться с ее детьми. Он пронес чувство благодарности к этой семье сквозь всю свою жизнь.
— В 1966 году известные деятели советской науки, литературы и искусства написали письмо Брежневу о недопустимости реабилитации Сталина. Среди авторов «Письма двадцати пяти» Олег Ефремов, Валентин Катаев, Петр Капица, Виктор Некрасов, Константин Паустовский, Майя Плисецкая, Михаил Ромм, Андрей Сахаров, Иннокентий Смоктуновский.
— Поступком папы можно гордиться, но я об этом ничего не знала. Он никогда не рассказывал.
— У него были свои счеты к сталинизму.
— У папы, как у всех, кто побывал в плену, в паспорте была отметка «39». Это означало, что им запрещено жить в тридцати девяти городах. Опасаясь ареста, папа уехал в Норильск. Он говорил, что дальше Норильска сослать не могли, разве что на Северный полюс: «Вот я и решил затеряться в Норильске, девятом круге сталинского ада, среди ссыльных и лагерей».
— Он сыграл десятки ролей в театре и в кино. Какие были любимыми?
— Самая любимая роль — князь Мышкин в «Идиоте» Георгия Александровича Товстоногова на сцене БДТ. Это вершина его творчества. Папа гордился ролью Гамлета в фильме Григория Михайловича Козинцева. Юрий Деточкин из «Берегись автомобиля» тоже из самых любимых. Папа сначала не соглашался на эту роль, но Эльдар Александрович Рязанов сумел его переубедить, потому что в образе Юрия Деточкина видел только его.
Но папа редко был собой доволен. Когда смотрел картины со своим участием, говорил, что можно было лучше сыграть.
— Но он ведь знал себе цену! Сказал однажды Олегу Ефремову: «Ты очень хороший артист. А я, Олег, космический!»
— Это признавали многие известные актеры, они специально ходили на репетиции и спектакли, смотрели, как папа работает. Некоторые откровенно завидовали его популярности.
— В фильме «Берегись автомобиля» герой Смоктуновского мастерски водит машину. Никогда не подумаешь, что до съемок у Иннокентия Михайловича даже не было прав.
— Да, он не умел водить машину. Когда Эльдар Александрович предлагал папе роль Деточкина, он говорил, что будут созданы голливудские условия. Папе дали инструктора, который занимался с ним вождением.
— А на какой машине он ездил в жизни?
— У нас была «Волга». С этой машиной связана история. Однажды осенью мы всей семьей: папа, мама, брат и я — поехали на Николину Гору погулять, подышать воздухом. Когда возвращались обратно, дорога шла на возвышение, и видна была машина, которая стояла на дороге. Папа решил, что она забуксовала, и сказал нам: «Извините, сейчас я газану!» Прибавил скорость, и машину занесло. Она перевернулась полтора раза и упала в противоположный кювет. Мы даже не поняли, что произошло. Никто не пострадал, только папе немного повредило лоб. Переднее стекло разбилось от удара. А дальше, как в кино: вдруг чья-то рука медленно отодвигает осколки стекла и протягивается к водителю. Папа выбирается наружу, и тут раздается радостный возглас: «О! Иннокентий Смоктуновский! Берегись автомобиля!»
— Известно, что он был из тех счастливых людей, которые никогда не теряют чувства юмора. А анекдоты любил?
— Да, папа любил рассказывать анекдоты. Ему нравился английский юмор. Хотите, расскажу анекдот, который слышала от папы? Английский муж спрашивает свою жену: «Мэри, что ты думаешь, если мы купим лошадь?» — «А зачем нам лошадь?» — «Вот придет в гости Билл». — «Ну и что?» — «Ты ведь знаешь, что Билл — чистюля. Первым делом что он скажет? Спросит, где у нас можно помыть руки? Мы скажем: «В ванной!» — «Ну и что?» — «Мы туда поставим лошадь». — «И что?» — «Билл придет и скажет: «Но там же лошадь!» А мы ответим: «Ну и что?»
— Зрители его обожали. А поклонницы преследовали?
— Папа очень дорожил зрительским вниманием. Поклонницы у него были замечательные, восторженные. Я помню, как дарили цветы, книги. Одна поклонница, Ольга Апполинарьевна Малинина, для папы переписала от руки красивым почерком сказку Андерсена «Гадкий утенок».
— Он был строгим отцом?
— И строгим, и любящим, и добрым, и заботливым. Я училась в хореографическом училище на Фрунзенской, и приходилось рано вставать, чтобы не опоздать на занятия. «Ты уже собираешься? Я тебя отвезу!» — говорил папа, если был свободен. А потом ехал в театр на репетицию.
— Мария, в хореографическое училище всегда было очень трудно поступить. Сыграло роль, что вы дочь Смоктуновского?
— Возможно, фамилия сыграла какую-то роль, но не главную. Я очень любила балет и мечтала там учиться. Природных данных у меня было не так много, и родителей даже предостерегли: «Может быть, не надо девочке обрекать себя на мучения?» Но я была очень старательной и в подготовительной группе, которая соответствовала 3-му классу общеобразовательной школы, прекрасно проявила себя и доказала свою любовь к балету. Я замечательно окончила училище, и, когда меня взяли в Большой театр, даже Юрий Николаевич Григорович сказал: «Не потому, что дочка, а потому, что хорошо закончила».
— Но в Большом театре у вас не сложилось?
— Увы, в переходном возрасте, который у меня начался довольно поздно, появились проблемы: я стала набирать вес. В этом плане балет очень строг. Он требует огромного самопожертвования.
— Папа за вас переживал?
— Вместе со мной садился на диету. Нужно было отказаться от белого хлеба, масла, жирной пищи, сладкого, и папа все это исключал из рациона, чтобы мне одной не было обидно сидеть на диете.
— Как долго сидели на диетах?
— Недостаточно долго. Если диета рассчитана на неделю, меня хватало на 5 дней. Из-за этого лишние килограммы победили. После пяти лет работы в Большом театре мне пришлось уйти.
— И тогда вы поступили в театральный?
— К сожалению, у меня тогда не было сил поступать в театральный. Папа видел мою грусть, растерянность и немощь. Он меня поддержал: «Машенька, может, не надо так расстраиваться? Балет — прекрасное искусство, но, раз не сложилось, у вас же в хореографическом училище были уроки актерского мастерства! Я знаю, что у тебя есть способности. И ты можешь попробовать себя в кино как драматическая актриса. Я буду сейчас сниматься у Леонида Аристарховича Пчелкина, расскажу ему о тебе. Что он скажет?»
Режиссер приехал и посмотрел на меня. Поскольку я осталась без работы, еще больше поправилась. Леонид Аристархович сказал: «Маша, надо сделать фото- и кинопробы. Готова?» — «Готова!» После этого он дал мне роль Ольги в фильме «Сердце не камень». Я очень благодарна всем актерам, которые поддерживали меня. Там был прекрасный состав: папа, Олег Павлович Табаков, Елена Яковлева, Наталья Гундарева, Станислав Садальский. Они очень тепло ко мне относились, зная, что это дебют. Мне не стыдно за эту роль.
Таким прекрасным образом мне удалось сняться в восьми фильмах, и потом уже, когда папы не стало, я снялась в небольшом эпизоде в фильме Владимира Меньшова «Зависть богов». А в картине «Гений», где папа играет мафиози, мне досталась роль парикмахерши. Когда мы с папой были на премьере, он сказал: «Молодец! Надо продолжать. Хорошая роль!»
— Вы и на сцене вместе играли?
— Да, в спектакле «Из жизни дождевых червей» о сказочнике Андерсене и примадонне Королевского театра по пьесе Пэра-Улафа Энквиста. Папа был Хансом Кристианом Андерсеном, роль его возлюбленной Ханне Хейберг исполнила замечательная актриса Надежда Бутырцева, ее мужа играл Александр Лазарев. А мне достались две роли в этом спектакле. Я играла старую-старую маму Ханне Хейберг, которая разбита параличом, и ее воспоминание о детстве, когда она занималась в балетной школе. Еще я выполняла обязанности помощника режиссера.
— Это была антреприза?
— Тогда еще не было антреприз, но по сути да. Мы репетировали спектакль, чтобы поехать с ним на гастроли в США. Там мы играли в десяти городах, и еще один спектакль состоялся в Торонто. У нас был замечательный продюсер Натан Шлезингер, который устроил такой грандиозный тур. Публика принимала хорошо, а последние спектакли вообще прошли на ура.
Продюсер подарил папе газовый пистолет. Перед тем как улетать и начать складывать вещи, папа спросил меня: «Что делать с пистолетом? Куда его лучше положить: в чемодан или в ручную кладь?» И я почему-то предложила положить его в ручную кладь: если спросят, мы его предъявим! Потом оказалось, что нужно было сделать все наоборот.
— Хорошо, что это случилось задолго до 11 сентября, но все равно могу себе представить сцену в аэропорту!
— Когда стали просвечивать мою ручную кладь, спросили: «Что это у вас?» Я сказала: «Здесь пистолет, я могу его достать. Он газовый». Они закричали: «Не надо! Отойдите в сторону!» Папа всю ответственность взял на себя. На такой пистолет нужна лицензия. У нас ее, конечно, не было. Сразу появились полицейские. Нас с папой сняли с рейса, и самолет улетел. Хорошо, что нас провожала знакомая, у которой мы жили последние несколько дней. Она позвонила консулу, он тут же приехал и сказал: «Это наш замечательный актер Иннокентий Смоктуновский, которого любит вся страна. Он не может быть террористом, и, пожалуйста, отпустите его!»
— Мария, папа часто бывал на гастролях за границей в те времена, когда здесь ничего нельзя было купить. Вы писали ему списки?
— Писала. Мне хотелось красивых платьев. Если у папы выдавались свободные часы, он всегда что-то покупал маме, мне и брату. У него был прекрасный вкус. Вот эту необычную кастрюльку папа подарил маме со словами: «Тебе нравится желтый цвет? Вот тебе кастрюля, дорогая Соломушка!»
— Никто не может сказать, что у Иннокентия Михайловича был роман на стороне. Он всю жизнь сохранял преданность вашей маме.
— Папа и мама очень любили друг друга, их связывали нежные отношения. Они вместе прожили 40 лет. Не ссорились, но споры бывали, потому что папа очень много работал, а мама говорила: «Кешечка, может, не будешь соглашаться на эту работу? Отпуск все-таки! Поедем лучше на дачу!» От одного отпуска папа отказался, чтобы озвучить два замечательных фильма Чарли Чаплина «Король в Нью-Йорке» и «Огни рампы». Это был его кумир, папа его обожал. Папа озвучивал все два месяца отпуска и брал меня с собой на киностудию имени Горького. Потом один журналист написал: «Посмотрите фильмы «Король в Нью-Йорке» и «Огни рампы»! Там Чарли Чаплин заговорил по-русски». Когда шло озвучание, сотрудники студии говорили: «У Иннокентия Михайловича появились черты Чарли Чаплина!»
Мама была для папы всем-всем, главное, незаменимой помощницей. Она знала, во сколько репетиции, когда придет машина. Сейчас ее бы назвали имиджмейкером, потому что именно мама подбирала, к какому костюму какой галстук и рубашка. Она прекрасно готовила, весь домашний уют, которым так дорожил папа, — ее заслуга.
После спектакля он приходил всегда с цветами. Мама спрашивала: «Как принимали?» — «Сегодня тепло принимали». А иногда признавался: «Тяжелый был спектакль...»
На даче, еще под Ленинградом в поселке Горьковское, они вместе планировали, где какие цветы сажать. У нас была замечательная альпийская горка, и папе удалось найти огромный камень в форме сердца, который он сам привез на машине. Еще там был красивый газон, на нем две березки, а вокруг них озерцо маргариток. Дорожки были распланированы, а по краю росли высокие цветы, которые, по-моему, называются гайлардия. В зарубежных поездках папа как-то успевал покупать разные семена, клубни замечательных ирисов и других диковинных цветов. Вместе с мамой они вскапывали землю и ездили в лес за торфом.
— Мария, вы работаете в Музее МХАТ. Почему вы сегодня не снимаетесь?
— Для этого нужна хорошая, добрая уверенность в себе и необходимо умение предлагать себя режиссерам: «Вот я — актриса! Дайте роль!» — «Какую?» — «Все равно. Только дайте!» У меня есть актерская работа по папиным военным воспоминаниям. Это моноспектакль «Меня оставили жить». Правда, я редко его играю, последний раз прошлым летом. Поставила режиссер Марина Александровна Турчинович, она со мной работала полгода. Мы сначала записали передачу, и на студии сказали: «Интересно смотреть на исполнительницу! Вы бы с ней еще поработали, и можно показать ее зрителям!»
— Ваш старший брат получил актерское образование, но у него тоже не сложилось с этой профессией. Почему?
— Может быть, брату мешала громкая фамилия. В таких случаях неизбежны сравнения. Надо было спокойнее относиться к сравнениям и не страдать от этого.
— Продолжает династию ваша племянница Настя. Она тоже Смоктуновская?
— Анастасия Смоктуновская окончила школу-студию МХАТ. У нее были прекрасные педагоги, мастера курса Алла Борисовна Покровская, Дмитрий Владимирович Брусникин и Роман Ефимович Козак. Она снялась во многих фильмах. Я рада, что она выбрала замечательную профессию, которая дает возможность проживать жизни других людей. Это всегда удавалось папе. Сохранилось письмо от его поклонницы из Голландии, которое она написала на русском языке, посмотрев фильм «Чайковский» с папой в главной роли: «Иннокентий Михайлович, вы не играли Петр Ильич, вы были Петр Ильич!»
