— Кеннет, а какие сказки на вас повлияли больше всего в детстве?
— Видите ли, я вырос в Северной Ирландии, и если вы когда-нибудь окажетесь в тех краях, то поймете, что там не так уж много солнечных дней, зато дождливых — сколько угодно. Можно сказать, что будни там достаточно серые. Но каждое воскресенье по дороге домой я заглядывал в маленький магазин, в котором была одна полка с невероятно яркими иллюстрациями на обложке. Это были комиксы. И на меня они производили такой эффект, будто прямо перед моим лицом произошел взрыв красок. Мне они казались очаровательными, вдохновляющими, невероятными. Это с одной стороны. А с другой — мы смотрели сказки, которые показывали по телевизору. Помню, как меня впечатлил старый и странный фильм «Поющее звенящее дерево», снятый по мотивам сказок братьев Гримм. И вообще сказки — часть ирландской культуры, все эти лепреконы, великаны. Шекспира я начал читать позже, но на самом деле, если разобраться, в его творчестве тоже большое значение имеет какая-то особая магия. Так что можно сказать, что я с детства находился под влиянием историй о супергероях — людях, обладающих невероятными способностями.
— И все-таки диснеевские сказки, как и комиксы, — это часть американской культуры. Что к ней мог добавить человек с Британских островов?
— Между нашими культурами во все времена было много пересечений, думаю, мы давно уже заметно влияем друг на друга. В молодости мы все были крайне вдохновлены американской культурой — импульсивной, яркой, дерзкой, сексуальной. Да попросту крутой. С другой стороны, Европа имеет свою тайну, свои традиции, искусство, литературу, еду, невероятные и очень разные пейзажи. В Америке же я больше всего ценю гангстерские истории и фильмы в жанре нуар — так же как в России я больше всего люблю литературу, ее большие романы. Так что, думаю, все, что мне было нужно, — собрать воедино достоинства всех культур и сделать наш фильм понятным во всем мире.
— Вы не раз говорили, что снимали очень старомодный фильм, но при этом одна маленькая революция вам удалась. Мы уже так привыкли видеть Хелену Бонэм Картер в готических образах, а у вас она фея — и вся в белом.
— Все актеры были крайне вовлечены в процесс и подошли к своей работе очень ответственно. Но Хелен и правда отдельный случай. Я могу сказать два состояния, из которых она не выходила на протяжении съемок: постоянная трансформация и импровизация. Она умеет удивительно сочетать эксцентричность и идеальное попадание в образ.
— А вы чувствовали себя свободным, работая с большой студией и над таким классическим материалом?
— Я смотрел на это как на хорошую возможность, как на очень удачный брак. Это всегда отрадно, когда все вокруг тебя отлично понимают свою работу, когда весь процесс съемок напоминает тщательно отлаженный механизм. И при этом каждый кроме профессионализма вкладывает в фильм свою искренность и большое сердце. Я бы сказал, что у меня было не меньше свободы, чем обычно, а гораздо больше помощи и поддержки.
— А в чем главное отличие съемок детской сказки от постановок пьес Шекспира?
— «Золушка», несмотря на свою сказочность, на самом деле продолжение все того же исследования таких фундаментальных тем, как человек, семья, любовь, на которые писал Шекспир. А если говорить об отличиях... Для меня было очень вдохновляющим увидеть реакцию детей на картину. Вряд ли вы встретите столько же улыбающихся и счастливых лиц в очереди на «Гамлета». Для меня это был новый и важный опыт.
