— Александр Иванович, Образцова была певицей какого типа? Оперных див много, но она сразу же показала себя столь яркой...
— Это верно, после побед на конкурсах она достаточно ярко возникла на небосклоне — еще до окончания Консерватории, если не ошибаюсь, ее приняли в Большой театр. И первой партией Елены Васильевны (куда ее срочно ввели) стала партия Гувернантки в «Пиковой даме» — с этим спектаклем Большой и отправился в Ла Скала на гастроли. Ну а первая серьезная роль (и на этом дебюте я присутствовал в 1964-м) — это Марина Мнишек в «Борисе Годунове» Мусоргского; потом последовали другие крупные дебюты — в той же «Пиковой даме» она спела уже Полину; ну а потом была очень эффектная партия, ставшая ведущей в ее творчестве на долгие годы, — Амнерис в «Аиде» Верди (1965). Ну а что до отличающих ее качеств — она с первого дня ощущала себя примадонной, причем это не какой-то статус или звание, а внутреннее состояние...
— Которое либо есть, либо нет.
— Совершенно верно. При том что в эти годы в Большом театре блистала восхитительная Галина Павловна Вишневская, тоже примадонна, которая не то что покровительствовала Образцовой, но, по крайней мере, очень благожелательно к ней относилась, и Елена Васильевна многое от Вишневской взяла. Возможно, и это ощущение во всем быть главной...
— Не знаю, а вот нынешняя суперзвезда Нетребко — примадонна?
— По отношению к ней я бы такого термина не применил, хотя Нетребко — это, несомненно, большой талант. Но что выделяло сразу Образцову — это экспрессия, яркость, сильные эмоции. Она сразу запоминалась, покоряла на эмоциональном уровне.
— Сейчас все вспоминают о ее образе Кармен — как о ведущей...
— Это немножко странно. Даже в спорте трудно говорить о том, что кто-то в чем-то первый, а уж в искусстве и подавно. Это как один известный музыкант отозвался о Давиде Ойстрахе: он невероятный скрипач, второй в мире. «А кто же первый?» — все спросили. «А первый в каждой стране свой!» Вот и в советское время придумали клише, что «первая Мадам Баттерфляй в мире — это Мария Биешу», но только мир об этом не знал, а в Большом Баттерфляй пела Галина Вишневская. Это все нисколько не умаляет заслуг Елены Васильевны в образе Кармен, но надо отступать от легенд, сотканных в советское время. Да, Образцова целое десятилетие не дебютировала в образе Кармен в Большом театре, словно бы задерживая свой выход. Дело в том, что Кармен восхитительно играла Ирина Архипова, и многие певицы не могли удержаться, чтобы ее не копировать. Образцова же только в 70-х вышла в образе Кармен в марсельской опере. И это, конечно, стало значимым культурным событием. Потом уже появилась постановка и в Большом, причем Елена Васильевна перенесла из марсельской оперы такой нюанс — весь спектакль играла босиком. Все ждали этой премьеры и были восхищены Образцовой-Кармен в дуэте с Атлантовым, хотя, повторяю, параллельно продолжала царить Ирина Архипова. Понятно, что Образцова максимально дистанцировалась от манеры исполнения Ирины Константиновны. И постановка эта привлекла большое внимание, а когда в 80-е ее сняли с репертуара, заменив другой, но уже без Образцовой, в театр стали приходить гневные письма: «Верните Образцову!» Я лично не полностью разделял трактовку Елены Васильевны, но каждый раз после спектакля был ею покорен. Хотя перед этим был настроен «не полностью ЗА». Она брала эмоционально, подавляя твои эстетические пристрастия.
— А какие партии стали ее коронными?
— Да буквально все основные — Амнерис, Любаша, Марфа, Элен... Еще очень важна ее роль Далилы в спектакле «Самсон и Далила» в зарубежной постановке, однако в Союзе нам не пришлось увидеть ее целиком.
— Можно ли сказать, что в Большом театре в какой-то момент все вращалось вокруг Образцовой?
— Дело в том, что в какой-то момент она давала уроки вокала дочке министра культуры, это, понятно, была особая ситуация, и какой-то отсвет сильных мира сего на нее падал... но по большому счету в тот момент в Большом театре была сильная когорта выдающихся артистов — Атлантов и Нестеренко, Милашкина; естественно, Ирина Константиновна Архипова. Большой действительно был одним из величайших театров мира и абсолютно недосягаемым для других театров по силе интерпретации отечественного, русского репертуара. И Елена Васильевна была одной из ярчайших звезд в этой короне. Все были крепкие и яркие, и, приходя в Большой, ты получал высокое эстетическое наслаждение... А потом (с конца 70-х) она активно стала выступать и на зарубежных сценах и одной из первых среди наших артистов утвердилась на Западе.
— Хотя были проблемы с оплатой...
— Ну конечно: артисты весь полученный высокий гонорар должны были сдавать государству, а получали по так называемой унизительной ставке с разными надбавками. И даже по совокупности это был мизер. С середины 80-х артисты наловчились наши препоны обходить разными незаконными путями, но это всё оставим за скобками... хотя это история, так что чего тут. И она коснулась Образцовой. Еще хочется подчеркнуть, что для нашего поколения была очень важна иная ипостась Образцовой — ее камерный репертуар, исполнение камерной лирики, и благодаря ей были открыты чудесные произведения.
— Ну вот вы сказали, что на большой сцене она была размашиста...
— И в камерном жанре это тоже было очень вкусно, выразительно, но понятно, что здесь она пользовалась уже совсем иными красками, мелкими штрихами. Которые, кстати, во всей полноте были использованы ею в партии Графини в «Пиковой даме». Причем это не просто были какие-то сборные концерты — ария оттуда, ария отсюда, — это были тщательно выстроенные авторские программы, имеющие для аудитории огромное образовательное значение. Сегодня это практически никто не делает.
— А были какие-то образы, которые вам показались «не очень ее» или она в них была очень короткий промежуток времени?
— Нет, была очень выразительная партия Кончаковны, хотя, признаться, она была для нее низковата. Какое-то время Образцова и Синявская в очередь эту партию исполняли. Потом Елена Васильевна петь ее перестала. Хотя голос у Образцовой мощный, центральное меццо-сопрано... И до сих пор вспоминаю одну из последних ее ролей в «Войне и мире» — это постановка в парижской Опере в 2000 году. Образцова исполнила небольшую роль Марьи Ахросимовой — специально пригласили, чтобы украсить такой изюминкой, придающей раритетному спектаклю интерес и успех.
— Вообще у Образцовой сложилась достаточно длинная творческая судьба...
— Да, она очень счастливая в этом отношении. Какие-то трудности забылись, зато все помнят ее яркие дебюты как в Большом театре, так и на международной арене. Вплоть до финала. Ведь только недавно очень достойно мы все отпраздновали ее 75-летие. Было такое пышное «примадонское» торжество... и вот с этим торжеством она и ушла. Не забытая. В ореоле своей славы. Мне даже позвонил один молодой артист и сказал, что часто уходят артисты, пережившие свою славу и забытые массами. А тут... Елене Васильевне повезло. Ушла в мир иной королевой оперы. Так что ее путь был долгим, успешным и счастливым. Как она не раз признавалась в интервью, «я реализовалась во всех своих ипостасях». Она практически всё спела. Вот вспомнилась и ее партия Шарлотты в «Вертере», хотя спектакль шел недолго... очень любила эту роль. Да, уход ее был неожиданным, но все равно он получился легким и светлым. Дай Бог, чтобы ТАМ ей было хорошо.
Пять знаменитых партий певицы:
• Марина Мнишек в «Борисе Годунове» (дебют), Большой театр, 1963 г.
• Кармен в одноименной опере Бизе, 1972 г.
• Далила в «Самсоне и Далиле», театр «Лисео», 1974 г.
• Амнерис в «Аиде», Метрополитен-опера, 1976 г.
• Сантуцци в фильме Дзеффирелли «Сельская честь», 1982 г.
