Где же еще? Раз главный герой каждое утро начинает под одну из его программ «Модный приговор». Алексей Тряпицын теперь уже и лично принял в ней участие. В общем, его целомудренная жизнь закончилась, чего так опасался Кончаловский. По этой причине он никого из актеров не пригласил в Венецию — из сострадания, чтобы уберечь их «девственность». Жизнь почтальона Тряпицына теперь уже не та. Он все время принимает звонки, к нему приезжают корреспонденты.
Показ фильма по телевизору вызвал противоречивые чувства. С одной стороны, хорошо, что его увидели миллионы и наверняка сами участники этого проекта — непрофессиональные актеры, жители архангельской деревни, которым никогда бы и в голову не пришло, что они снимутся в кино, да еще у такого маститого режиссера. С другой стороны, любой показ на ТВ ущербен. Страдает качество картинки. Фильму Кончаловского тесно в узкой рамке телевизора. Его словно в бочку запихнули, лишив размаха и воздуха.
Прекрасные водные пейзажи архангельской глубинки потеряли свою бескрайность и красоту. Одна из лучших сцен, когда Тряпицын плывет на моторной лодке, рассекая водную гладь, утратила все великолепие. Все-таки кино снимается не для телевизора, а для большого экрана. Красоту Архангельской области запечатлел один из лучших наших операторов — Александр Симонов, работавший с Алексеем Балабановым. Фильм начинается с кадров, где Тряпицын сидит за столом, покрытым клеенкой с изображением кроликов. Он раскладывает фотографии людей, среди которых живет, утонувшего по пьяни соседа. По телевидению нет того сильного эффекта, как на большом экране, где сам этот кадр с клеенкой мощно выстреливает.
«Белые ночи...» — бесхитростная история из жизни реального почтальона Алексея Тряпицына, который на лодке доставляет людям письма, пенсии и хлеб. А потом свои же украдут у него мотор. И все! Самое интересное, что примерно такой же сюжет у документального фильма Ивана Твердовского-старшего «Корыто, лыжи, велосипед», появившегося еще до картины Кончаловского. Там социальный работник, отнюдь не юная женщина, на лыжах добирается до своих подопечных — одиноких стариков, разбросанных по богом забытым деревням, — чтобы обеспечить их продуктами и лекарствами. Кончаловский апробирует тот же путь, заставляя своих героев играть. Кому-то кажется, что он поставил камеру и снимал, как делают это документалисты. Но и неигровое кино часто не просто фиксирует жизнь на камеру, но во многом постановочное. Споры о том, что допустимо в документалистике, а что нет, не утихают. У Кончаловского все роли, кроме одной, сыграли, а вернее, прожили как могли, непрофессиональные артисты. У него уже был подобный опыт, когда он снимал колхозников в Горьковской области в фильме «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж» 1967 года. Вот и теперь он ставил своих неопытных актеров в определенные обстоятельства, и они делали то, что требовалось. Снимали по несколько дублей. Когда самый колоритный деревенский мужичок Витя Колобок выпивал — а выпивает он, по всей видимости, всегда, — группа неслась к нему с камерой, чтобы запечатлеть. Он, кстати, оказался одним из самых органичных актеров. Кончаловский находил интересные человеческие типажи, а уж они сами сочиняли сценарий по ходу. Он пытался сделать кино, в котором зритель не почувствовал бы игры, но она ощутима. И профессиональную актрису Ирину Ермолову из Екатеринбурга тут же вычисляешь. Ей было нелегко, надо было вписаться в деревенскую среду. Ирина сыграла одноклассницу почтальона Лёхи, маму маленького Тимки. Будь она деревенской женщиной, не имеющей актерских навыков, наверное, не потянула бы некоторые рискованные сцены.
Теперь многие задаются вопросом, почему Кончаловский показал картину по телевизору, минуя прокат, зачем вообще ее снял. Но он уже дал ответ в Венеции: «Этот фильм стал абсолютно новым опытом для меня. Счастье для меня — делать то, что я хочу. Снимал ли я этот фильм для себя? Безусловно. Впервые я был свободен от всего — от денег, прежде всего, и сценария. Я написал его, когда уже монтировал фильм. Я был свободен от артистов, потому что снимал людей. Я ничего не хотел показать, кроме того, что является сегодня жизнью бывшего русского крестьянина, потому что сегодня класса крестьянства не существует. Показать жизнь этих людей и понять, за что их можно любить. У меня нет желания объяснять что-либо. Если требуются разъяснения, значит, я не достиг того, чего хотел».
Когда Кончаловский приехал в деревню, он не знал, что почтальон Лёша живет рядом с Плесецком, где запускают ракеты. Поэтому они и вошли в фильм и теперь кажутся придуманными и лишними. Как и три телевизора в избе, два из которых не работают, используются как мебель. Не выбрасывать же добро.
Мат в телеэфире запикали. На показе в Венеции казалось, что его почти нет. Настолько он был органичен, как сама жизнь этих людей. Но по телевизору только и делали, что пикали. Значит, герои изрядно поматерились. В общем, из фильма ушла его истинная жизнь. Он стал заурядным, полулюбительским, неспособным тронуть сердце и посочувствовать героям. И даже показался барским высказыванием респектабельного человека, абсолютно равнодушного к нуждам своего народа.
