Даже актрисы Елена Валюшкина и Юлия Сулес, приглашенные представлять новый фильм, впервые увидели его только в Лозанне. Это совсем не то, что зритель вправе ожидать после первого «Горько» Жоры Крыжовникова, ставшего хитом. Получилась не вполне комедия, скорее трагифарс. Авторы фильма не скрывают, что почти весь фильм герои носят гроб с телом живого Бориса Ивановича, папы невесты из первого «Горько» в исполнении Яна Цапника. После премьеры «МК» поговорил с двумя прекрасными актрисами, сыгравшими матерей жениха и невесты, а потом уже и молодых супругов.
— Разговоры о том, что возможно продолжение, возникали уже на съемках первого «Горько», — рассказывает Юлия Сулес, сыгравшая маму жениха. — Для нас полной неожиданностью стал ажиотаж после выхода первого фильма. Мы хорошо и весело снимались. Нам нравился сам процесс, понимали, что получается что-то интересное. Но такого успеха, который в итоге случился, не предполагали.
— Казалось, что это любительская съемка, и были сомнения, актеры ли на экране.
— Андрей Николаевич Першин четко следит за тем, что делает. Мы-то живем жизнью человеческого духа где-то в стороне, не видим, что происходит на мониторе. Я иногда обращалась к нему: «Когда же вы будете говорить, что нам делать?» Он отвечал, чтобы я делала то, что делаю, и что у меня это хорошо получается. Мы жили естественной жизнью. Это приятный момент доверия режиссера к актеру. Глобальных разговоров о том, о чем будет фильм, не было. В сценарии ярко выписаны характеры. Эта комедия положений, где одна семья богатая, а другая бедная. Нам было понятно, кто мы.
— Мы привыкли называть режиссера Жорой Крыжовниковым, а для вас он кто?
— Андрей Николаевич — это было его настойчивое предложение с первого дня. И мне это нравится. В такой форме общения присутствуют уважение, дистанция, которая должна существовать между актером и режиссером.
— «Горько-2» тоже снимали в Геленджике? Насколько все оказалось сложнее?
— На первых съемках тоже было непросто, особенно когда было задействовано много народу. Одна только сцена в подъезде чего стоила, когда человек 60 загнали в узкое пространство. Целую смену ни присесть. А на втором фильме все время приходилось таскать тяжести. Мы же гроб носили. И первая, и вторая картины сняты за рекордный срок — 23 съемочных дня. На «Горько-2» нам мешала погода. В городе солнце, а в горах плохая видимость. Не знаешь, что происходит в трех метрах от тебя. Туда еще забраться нужно. Сама дорога очень тяжелая, и уши закладывает. Это испытание и приключение. Я говорила: «Ребята, когда вы еще ночью в мае попадете в горы». Никогда в обыденной жизни ты не окажешься в таком месте в такое время и в такой хорошей компании. Мы очень подружились. На втором фильме были уже как одна семья. Жили в прекрасной гостинице с большими балконами, на которых собирались все вместе. Людей объединяет хорошая работа.
— Как же вы отважились лечь в гробы?
— Я не ложилась — уезжала на другие съемки, а когда вернулась, сцену с гробами уже сняли. Она снималась в самом конце, когда все привыкли к присутствию красного бордового гроба и не обращали на него внимания. А в первый день нас от него слегка подшарахивало. Я крышку одна таскала. Тяжеленная она. Нам часто приходилось на крупном плане поднимать Яна Цапника, но чаще носили манекен. Возникало психофизическое состояние, как у героев фильма, которые все время говорят: «Я его больше не понесу». Гроб не стали покупать в ритуальном заведении, а решили заказать. И многие отказывались его делать. Как выяснилось, гробовщики относятся к своему делу серьезно, для них момент изготовления гроба святой.
— На поругание отдавать не хотели?
— Да. Но в итоге нашли смелого парня, который все и воплотил. Гроб был хорошо сделан и не пострадал в процессе съемок. Но был очень тяжелый.
— Местные жители приходили?
— Для съемок в первом «Горько» требовалось много людей. И они с удовольствием участвовали. Мы их воспринимали как родных. Они мучились с нами на сменах по 12–16 часов. На втором фильме были те, кто уже участвовал. Это стало для них местным хитом. Иногда плаваешь в море и слышишь: «Здравствуйте!»
— Реакция на продолжение будет самая разная, и надо быть готовой ко всему.
— Фильм более сложный. Например, жена Яна Цапника очень переживала, что ему придется ложиться в гроб. Не знаю, что было у него в душе, но никаких капризов мы не видели. Он стойко все выдержал. У нас такая профессия. Мы сдаем в аренду если уж не душу, то тело точно. Мы себе не принадлежим, что скажут, то и делаем.
А вот что рассказала Елена Валюшкина, сыгравшая маму невесты:
— Как вы, серьезная театральная актриса, попали в веселый и безбашенный проект «Горько»?
— Попала в последний момент за три дня до подписания договора. Кто только не пробовался на роль. Я спела песню «Натали», и наш Андрей Николаевич Першин сказал: «Если вы так же бездарно споете, то будет хорошо». Пробы отправляли ночью в Лос-Анджелес продюсеру Тимуру Бекмамбетову. Утром мне сообщили, что я утверждена. Так я запрыгнула в уходящий поезд.
— Режиссер был начинающий, снял на тот момент только одну короткометражку, что вас в нем привлекло?
— Его и пригласили, увидев ту короткометражку. А меня привлек сценарий. Правда, я тогда не знала, кто такой Першин. Зато рядом стояло имя продюсера — Бекмамбетов. Но сценарий важнее всего. Хотя моя роль второго плана, но в ней есть что делать. Я старалась навиртуозить, навышивать кружева. То, что наш фильм будут смотреть, я предполагала, но чтобы так!
— А на съемках продолжения была какая обстановка?
— Было уютно оттого, что мы друг друга знаем. Я боялась, что придется ехать на успехе первой части. Но быстро поняла, что это совсем другая история. Я смотрела вчера «Горько-2» в кругу наших соотечественников, которые комментировали увиденное. Очень искренне реагировали. Смотрели не как кино, а как человеческую историю. Но здесь другая публика. Такие они хорошие и настолько оторванные от нашей жизни! Многие не видели первого фильма. Даже интересно поменять их местами.
— На этот раз получился скорее трагифарс, чем комедия.
— На площадке мы существовали в фантасмагорической ситуации, но при этом вели себя очень органично. Просто сама ситуация слишком сумасшедшая, отсюда ощущение полного абсурда. У нас получалась история в духе Крыжовников–Феллини–Кустурица. И это очень хорошо.
— При этом зритель увидит совсем не то, чего ожидает.
— Это только если он думает, что придет на продолжение хохмы и ржачки.
— Продолжение будет? Например, герои фильма теперь могут уехать в Чикаго.
— Я слышала, что какой-то сюжет обсуждается, хотя нам сказали, что третьей части точно не будет. Но, может быть, это такая интрига. Мне нравится, что сделали все актеры, — выпуклые, колоритные образы.
— И вы когда выходите в сцене похорон — вылитая Софи Лорен в своей прекрасной траурной шляпе, которая там смотрится нелепо.
— Я очень люблю блошиные рынки, вот и сегодня ходила на один такой в Женеве. И эту шляпу три года назад нарыла в Америке. Там, где я ее купила, такого рода вещи никому не нужны, потому что вокруг океан и серфинг. Я же каждый раз везу оттуда одежду чемоданами — воротники, платья дизайнерские. Хозяйка магазина, зная, что я лечу, готовит каждый раз новые вещи. У меня две такие шляпы сороковых годов. Я их двенадцать часов держала на груди во время перелета. Их же никуда не денешь. Весь самолет надо мной смеялся. Когда я в первый раз вышла в шляпе и перчатках, Андрей Николаевич Першин сказал: «О! Убийство Версаче». Это же образ, характер.
