Мы встретились с Анатолием Михайловичем перед концертом органной музыки в кафедральном соборе, у северо-восточного угла которого покоится великий немецкий философ Иммануил Кант. Пока гости и участники фестиваля «Короче» собирались под его сводами, мы и разговаривали под звуки органа. А чуть позднее там прозвучала музыка из фильма «Титаник». На фестивале состоялся спецпоказ документальной ленты «Призраки бездны: «Титаник» Джеймса Кэмерона, который предварил своим выступлением Анатолий Сагалевич. В этой картине, как и в «Титанике», были задействованы российские глубоководные аппараты «Мир-1» и «Мир-2», созданные в Калининграде.
— Документальный фильм создавался параллельно с «Титаником»?
— Нет, это самостоятельное произведение и другие съемки. Премьера «Титаника» в Калининграде состоялась в 1997 году. А глубоководные съемки для него мы произвели в 1995-м. Те, что вошли в «Призраки бездны», относятся к 1999 году. Большая часть съемок сделана телеуправляемыми модулями, которые входили внутрь «Титаника». Идея этой картины родилась в Калининграде в те дни, когда проходила премьера «Титаника». Там ведь использовался телеуправляемый модуль, уходивший от аппарата «Мир» максимум на 50 метров. Он был на трубчатом кабеле, намотанном на специальную лебедку. Мы же подбросили Кэмерону идею управления по тонкому оптоволоконному проводу.
— После премьеры «Титаника» российские ученые оказались в центре внимания. Легче ли стало жить и работать?
— А мы все время выживали. С Кэмероном сняли четыре фильма и прямую передачу с «Титаника» в 2005 году по волоконному тоненькому проводу. Ее в течение двух с половиной часов смотрел весь мир. Шла прямая трансляция с глубины 3800 метров.
— Это было путешествие по «останкам» «Титаника»?
— В общем, да. Там тоже использовались телеуправляемые модули, которые заходили внутрь лайнера. Прямая передача шла на борт судна «Академик Мстислав Келдыш», оттуда на спутник, а со спутника на Землю. Посмотрели передачу 800 миллионов зрителей. Это абсолютный рекорд.
— А у нас разве была трансляция?
— Я пытался что-то организовать, но у нас не хотели за нее платить деньги. Мы специально записали 15 минут во время репетиции. Их согласился оплатить сам Джеймс Кэмерон. А наши, бедные, так и не раскошелились.
— То есть после этих фильмов ничего не было сделано чиновниками, чтобы поддержать российских ученых?
— В течение 20 лет мы работали за счет иностранных денег, контрактов с зарубежными фирмами и научными организациями. Сделали четыре фильма с Кэмероном: сам «Титаник», «Призраки бездны», двухсерийный «Бисмарк» — о немецком линкоре «Бисмарк», который лежит на глубине 4700 метров, и «Пришельцев глубин» — о гидротермальных полях на дне океана, необычных животных, включая «черных курильщиков». Это был фильм, с которого мы начали разговор с Кэмероном, когда я ему сказал: вот что надо снимать.
— Можете напомнить отправную точку, когда вы встретились с Кэмероном?
— Мы же первый фильм снимали еще в 1991 году с канадской фирмой «Аймакс» (IMAX), и тоже о «Титанике». Полуторачасовой фильм, сделанный еще до Кэмерона, потряс мир. Он шел только в кинотеатрах IMAX. В России о нем не слышали. Премьера состоялась в Оттаве, в Музее цивилизации, куда пришел наш посол и спросил: «А почему мы ничего об этом не знаем?». Мы жили в Торонто, снимали там разные сюжеты в студии. Была создана модель главной сферы, а в ней произведены потрясающие съемки, как будто бы это в натуре. На самом деле все снималось в студии. Это был первый фильм, а потом уже появился Джеймс Кэмерон, после того как посмотрел нашу работу в IMAX. Потом уже мы полетели в Калининград с Кэмероном и обсуждали детали будущего фильма. Сюжет «Титаника» родился в Калининграде. Все это описано в моей книге «Глубина». Она вышла в 2009 году в США в расширенном варианте. Это толстая книга со 150 цветными фотографиями. А у нас вообще все это никому не нужно.
— Странно это слышать. После такой точки, как «Титаник», все должно было быть иначе.
— У нас было 9 экспедиций к затонувшей атомной подводной лодке «Комсомолец», экспедиция на «Курск» в 2000 году, когда он затонул. Показывают кадры, снятые там при помощи аппаратов «Мир», и нигде не говорят, что именно они там работали.
— Почему?
— Спросите у кого-нибудь другого. Когда я выступаю, то всегда об этом напоминаю. Мы работали на Северном полюсе, за что я получил Звезду Героя.
— Как-то безрадостно вы рассказываете.
— Почему? Сделано-то очень много. Целая эпоха! В 2012 году «Мирам» было 25 лет. В глубоководных делах никто столько не сделал, сколько сделали мы. Я пишу очередную книжку. Их вышло уже 18 — научных и научно-популярных. Они расходятся в момент. В 2009 году я общался с Владимиром Путиным на Байкале. Рассказал ему, что ни у кого таких аппаратов и специалистов нет, поделился нашими проблемами. Он ответил: «Не волнуйтесь, все организуем». До сих пор организовывают. В космосе то же самое. С Алексеем Леоновым поговорите. Он мой хороший друг. Все развалено.
— А молодые к вам приходят?
— Какой молодой пойдет на зарплату в 15 тысяч рублей? Я заведующий лабораторией, доктор наук, профессор, Герой России, а зарплата у меня в Академии наук знаете какая? 20 тысяч рублей. Молодые специалисты приходят, побудут пару месяцев, и все. На такую зарплату не проживешь.
— Так наука умрет?
— Она и умирает. Мы три года бездействуем. В последний раз работали в 2011 году на Женевском озере, где 300 метров глубины. Нашелся меценат, который захотел аппарат «Мир» Европе показать. Все профинансировал, мы поплескались в этой луже. А перед этим три года работали на Байкале. Тоже не от хорошей жизни, потому что руководство института отобрало у нас судно «Академик Мстислав Келдыш», решило на нем деньги делать. Не получилось ничего. И судно стоит и ржавеет.
— Аналоги вашим разработкам появляются?
— Вместе с «Мирами» в 80-е годы сделаны были аппараты во Франции и Японии. Американцы работали в этом направлении, но потом вывели свои аппараты из эксплуатации. Китайцы сделали свои и погружаются на 7 тысяч метров, а наши — на шесть. Дорогостоящее это дело не только в изготовлении, но и в эксплуатации. В моем распоряжении было судно «Академик Мстислав Келдыш» на протяжении 25 лет. Но миром движет зависть. Мне однажды американский коллега сказал: «В нашем обществе все решает конкуренция. Иногда здоровая, а иногда нет. А вашим обществом движет зависть». Кому-то было завидно, что так все идет. А сколько сил, нервов и крови это стоило! Люди думают, что я много денег заколотил? Да ничего! Мы выживали. Попробуй прокорми гигантское судно, требующее ремонта, с огромной командой, включая подводную. А платили не так много. Если бы мы зарабатывали на уровне мировых стандартов, с нами, возможно, и не стали бы работать. А мы снизили планку. Благодаря этому все и получилось. Надо знать психологию наших руководителей.
— Какое отношение имеет Калининград к тому, чем вы всю жизнь занимаетесь?
— Здесь база нашего научного флота. Здесь остался «Келдыш», носитель двух аппаратов «Мир». У стенки стоит и ржавеет. А также «Академик Иоффе» и «Павел Вавилов», которые катают туристов в Антарктиду, заколачивают деньги. Куда они деваются — не мое дело. Но свое я сделал. Моя совесть перед Господом чиста. Мне 76 лет. Я бы, может, и продолжил свою деятельность, но руководство интересуется тем, какую прибыль мы можем принести Академии наук. Но то, чем мы занимаемся, — затратное дело, дающее прекрасный научный результат.
— А ваши дети пошли по вашим стопам?
— Нет. Мои дети успешно работают в другой области, не в науке.
— Все-таки должен быть дар, призвание, чтобы заниматься тем, чем занимаетесь вы. Не одним образованием это дается.
— Наверное. Говорят, направо пойдешь — чего-то найдешь, налево — еще чего-то. А я сделал выбор, когда понял, что вот это мое. И занимался этим всю жизнь.
