- В день объявления результатов архитектурного конкурса, вы сказали, что проект будет еще скорректирован. Вы уже сделали корректировки?
- Конкурс — это специфическая история. Конкурсный проект не всегда на сто процентов учитывает реальность — из-за сроков его подготовки и недостаточной глубины погружения. Слово корректировка — не совсем правильное, речь, скорее, о разработке проекта. Нужно пообщаться с сотрудниками музея, что не было возможно на стадии конкурса, глубже вникнуть в детали. Как идея, здание реставрационного комплекса, которым мы сейчас в первую очередь заняты, было придумано незадолго до конкурса. Идет процесс уточнения внутренней программы и оптимизации проектных решений. Это продлится месяц или два. Тогда можно будет показать финальную версию того, что будет строиться. Думаю, музей устроит отдельное мероприятие для показа готового проекта.
- Но функционал этого здания уже понятен?
- Там будут помещения хранения и выставочные залы. Сейчас речь идет о том, что и где точно должно быть расположено. Когда ты глубже вникаешь в технологии и потребности, то можно что-то менять — это нормальный проектный процесс.
- На участке, где планируется построить хранилище, находятся несколько исторических флигелей. Как они будут вписаны в проект нового здания?
- Одно историческое строение будет частью здания, но оно будет независимо стоять. Лучше построить поменьше здание, но чтобы оно работало в связке с исторической застройкой. Эти флигели символизируют другое отношение к наследию. То, что мы их сохраняем значит, что музей может их сохранить. Что это не девелопмент, который должен сносить их ради большего количества метров, а культурная институция, которая, надо признать, в ущерб собственным интересам и сознавая, что находится в исторической среде, идет на то, чтобы сохранять эти здания.
- Это и вас ограничивает...
- Конечно, историческая застройка всех всегда ограничивает. Здесь просто надо как-то научиться умерять аппетиты и жить среди руин и памятников.
- Как будут использованы эти флигели?
- Как раз сегодня появилась идея. Там будут фотографические проекты. А раньше там была детская программа. Музей ведь весь состоит из домиков и в каждом домике будет кто-то жить. Это как... кошкин дом.
- Когда начнется строительство?
- Через год.
- И закончится?
- Года через три, наверное.
- А что с самой «больной точкой» музейного городка — с территорией, где находится бензоколонка?
- Бензоколонка с моей точки зрения — исторический курьез. Не исключено, что она всех нас переживет. У музея дальние планы по развитию этой территории. Мы в своем проекте предлагаем ее сохранить на этом месте как артефакт. Если будет вина по ее переносу, ее можно будет искупить только превосходной реставрацией и строительством хороших новых зданий. Если все будет делаться на высоком уровне, то ее территория может быть отдана музею. Если же высокий культурный уровень не будет подтверждаться, то точно придется ее сохранить, потому что не будет уверенности, что на ее месте возникнет что-то лучшее. Это культурный вопрос, а не архитектурный.
- Но ведь хотели построить там выставочный центр. Его не будет?
- На самом деле участок не настолько велик как предполагалось. Очень большое здание там невозможно построить из-за всяких ограничений. Мне кажется, этот вопрос требует глубокого понимания отношения к культурному наследию и что таковым является. Все эти флигеля и бензоколонки являются символом того, что уровень реставрации в Москве не высокий, памятники по-прежнему находятся в опасности, поэтому все дуют на воду.
- С усадьбой Вяземких-Долгоруковых, где будет Галерея искусства старых мастеров, работаете?
- Этот проект был давно готов. Теперь есть обязательства, поэтому мы будем следить, чтоб не было допущено никакого вандализма при реставрации.
