Для него за этот год The Uchpochmack стал не единственной «ласточкой»: недавно он показал в Москве новую концептуальную пластинку «Morro Bay». Все песни на нем объединены общей сюжетной линией. «ЗД» встретилась с Дэвидом незадолго до концерта, чтобы поговорить о пластинке и все-таки разнюхать таинственные подробности его сотрудничества с Земфирой, зачем-то скрываемые похлеще, чем секреты АНБ от г-на Сноудена. Вывести музыканта на чистую воду было сложно: он оказался неисправимым романтиком, который, кажется, и сам верит сказке, придуманной о проекте The Uchpochmack. Хотя в этом граничащем со светлым безумием или простым помешательством романтизме и была всегда прелесть его песен о прекрасном, которые так любят в России и других странах: Brazzaville все время путешествуют с концертами по всему миру.
— Дэвид, про The Uchpochmack вы придумали целую легенду с каким-то голубем и прочей белибердой. Может быть, расскажете, как он появился на самом деле?
— Я сам до сих пор не разгадал эту загадку. Мне написала незнакомая девушка по имени Ракета и приложила к письму запись песни. Я был впечатлен, когда послушал ее. Есть много техничных исполнителей, но очень сложно найти человека, обладающего своим уникальным тембром. Когда я услышал голос Ракеты, у меня сразу появилось много идей, как можно сделать эту композицию. Я начал работать. По ее просьбе мне пришлось учиться петь припев по-русски. Особенно тяжело давались слова «во сне целуется»: поверьте, англоязычному человеку произнести это невероятно трудно. Но в процессе было весело. Я брал уроки русского языка в Барселоне, и мой учитель — молодой парень из Украины, прочитав слова песни, сказал: «Боже, услышь молитвы этой девушки, чтобы Дэвид смог выучить такой сложный текст!» В итоге все получилось.
— А когда вы узнали, что Ракета на самом деле Земфира?
— Я ничего не знаю о Земфире. Я знаком только с Ракетой, и то заочно: мы общались и работали на расстоянии.
— И как гласит легенда — с помощью голубиной почты. Оказывается, вы с Ракетой (будем называть ее так) не только музыканты, но и сказочники!
— Я верю в существование необычных вещей, но я и не мог предположить, что такое может со мной случиться. Аудиофайлы действительно принес голубь. И он выглядел так, как будто проделал огромный путь — худой, с влажными перьями. Все время, пока я работал над песнями, он жил у меня на кухне, и я кормил его хлебом. Я назвал его Педро. Когда он прилетел, у него за спиной был небольшой рюкзачок, размером чуть больше, чем ваш телефон, и в нем была кассета.
— Непонятно только, как птица нашла ваш балкон. Всем известно, что голуби всегда доставляют письма только по одному адресу — на родную голубятню. Вам, однако, попался пернатый вундеркинд!
— Я до сих пор не понимаю, как он это сделал. Может быть, к его рюкзачку был прикреплен какой-нибудь чип: я не видел и не разбираюсь в этой системе.
— Ну, если чип, тогда, наверное, надо спросить об этом г-на Сноудена... Главное, что долетел... Ладно, вернемся к реальности. Дэвид, до этого проекта у вас уже был опыт работы с российскими музыкантами?
— Да, несколько лет назад я сделал пару песен с группой «Би-2», работал с Женей Любич — она даже выступала со мной на концертах, продюсировал альбом Миши Корнеева из московской команды Minerva. Самое интересное, что все эти знакомства складывались сами собой, я никогда специально не наблюдал за тем, что происходит на российской сцене. Единственное, за чем я действительно постоянно слежу, — так это за выходом новелл, которые часто вдохновляют меня на создание образов песен.
— Хотя вы не следите за происходящим на нашей сцене, вы часто выступаете на ней, и местная публика тепло принимает Brazzaville. Оказала ли российская культура влияние на вашу музыку?
— Мои дедушка и бабушка приехали из Белоруссии. Поэтому я верю, что с корнями я впитал и часть вашей культуры. Я ощущаю с ней внутреннюю связь. Мне очень нравятся некоторые произведения русской музыки. Это не просто так. Ирландская — для сравнения — мне, например, совсем не близка, она не трогает меня. Мне кажется, у российских музыкантов, композиторов всегда было особое чутье на тонкие красивые мелодии. В них всегда есть легкая грусть, меланхолия. Они очень душевные. Русская музыкальная культура вообще кардинально отличается от музыкальных культур других стран. И мне нравится слушать именно тех российских музыкантов, которые поют на родном языке, не пытаясь копировать западную манеру исполнения. Когда молодые ребята подражают английским или американским командам, мне хочется подойти к ним и спросить: «Зачем вы это делаете?!» У вас есть своя великая традиция. У вас есть группа «Кино». И когда слушаешь их записи, ты чувствуешь влияние западного звучания на них, но при этом понимаешь, что они делали нечто свое, уникальное.
— Как появилась идея сделать английскую версию «Звезды по имени Солнце»?
— Мне всегда нравились песни «Кино». Однажды я стал наигрывать аккорды «Звезды по имени Солнце» и услышал: это очень похоже на то, что я обычно играю сам. Мне стало интересно попробовать поработать с этой композицией, хотя на тот момент я даже не знал, что в России она — самая популярная из репертуара группы. Для меня она просто была особенной, мне нравился ее проигрыш. Однажды, когда я исполнял ее, на концерте случайно оказался один из бывших музыкантов «Кино». После выступления он подошел к нам и сказал: «Парни, мне нравится, как вы сделали эту вещь». Это было лучшим комплиментом. Была, конечно, и критика. Когда я думал, как работать над текстом, я понял, что в оригинальной композиции очень интересные слова. Они отражают тот особый период в русской истории, который был тогда, когда Виктор Цой сочинял ее. Это близко и понятно людям, живущим в России. Но я не один из них. Поэтому я решил не переводить текст дословно, а придумать свой, такой, в котором я говорил бы о чем-то очень важном и дорогом для меня. Я написал песню о душе моей матери, которая после ее смерти поднялась вверх и может видеть весь мир, прошлое и будущее, видеть, что мир, несмотря на все беды, происходящие в нем, наполнен светом.
* * *
— На новой пластинке «Morro Bay», недавно показанной столичной публике, вы решили не просто собрать несколько песен, а записать целый музыкальный роман. Это первый эксперимент в такой форме?
— Да, это мой первый концептуальный альбом. Во всех композициях рассказывается история жизни девушки по имени Анабель, и впервые вместе с диском выходит книга, в которой заложен некий код к «прочтению» музыки. Я решил предложить знакомым художникам, поэтам и фотографам присоединиться к созданию альбома. Их стихи, художественные зарисовки и фотографии, в которых они показали то, как они видят Анабель и отдельные эпизоды из ее биографии, вошли в эту книгу. Мы недавно закончили над ней работать.
— Альбом сравнивают с концептуальными пластинками Дэвида Боуи «Зигги Стардаст» и «Безумными годами Фрэнка» Тома Уэйтса. Эти музыканты каким-то образом повлияли на вас?
— Безусловно. Причем эти двое — особенно. В моем сознании Дэвид Боуи — великий художник в музыке, великий автор песен, артист, певец, профессионал в области звукозаписи. Он многогранен и успешно сочетает сразу несколько ипостасей. Его «Зигги Стардаст» и «Безумные годы Фрэнка» Тома Уэйтса больше напоминают мне рок-оперу «Иисус Христос — суперзвезда», чем простые музыкальные альбомы. Они особенные и реально отличаются от всего другого материала, записанного на диски и виниловые пластинки. Мне всегда было интересно поработать в такой форме, я шел к этому много лет.
— Кто такая Анабель? У нее есть реальный прототип?
— Это литературная героиня из книги французского писателя Мишеля Уэльбека. В ней рассказывается история о французе, который был в Таиланде и познакомился с девушкой моложе себя, тоже француженкой. Я написал песню об их встрече, об отношениях взрослого мужчины и юной девушки. Потом — еще одну композицию об Анабель, где уже показал развитие ее жизни, углубился в ее характер. Если же говорить о выборе названия: Морро Бэй — курортный городок в Калифорнии, популярный среди молодоженов. Там Анабель мечтала сыграть свою свадьбу. Калифорния вообще уникальное место, которое для многих людей ассоциируется с мечтой: побережье, солнечный свет, прекрасные люди вокруг и миллион возможностей. Но у этого места, как и у любого другого, есть своя темная сторона. И Анабель родилась именно в темном мире, в трущобах южной Калифорнии.
— Группа Brazzaville всегда пропагандировала в музыке мир, полный радости и чудес. Почему сейчас вы решили отойти от своих принципов и показать темную сторону жизни?
— Я не отошел от своих принципов. Главная идея пластинки как раз в том, что нельзя остро переживать тоску и придавать большое значение лишениям, страданию и жестокости. Нужно всегда помнить, что вокруг есть и много прекрасного. Я могу ошибаться, это моя личная позиция, но я верю, что мы только гости в этом мире и попадаем сюда на ограниченный промежуток времени, очень ненадолго. Мы не остаемся здесь. И история Анабель начинается на самом деле еще до того, как она родилась. Об этом — песня «Землетрясения, убийства и аллигаторы» («Earthquakes, Murders and Alligators»). Это философская композиция. В ней поется о душе Анабель, которая счастливо проплывает над миром. Она видит ужасные события, которые в нем происходят, и в этот момент понимает, что пришло ее время родиться. Она как будто слышит голос, который говорит: «Кажется, что есть множество вещей, которые могут ранить тебя, но на самом деле это не так. Скоро ты будешь здесь с нами». Это готовит ее и к будущей жизни, и к тем трудностям, с которыми ей придется столкнуться, и к ее смерти, и к ее возвращению в более счастливый и радостный мир.
— Если спускаться с небес на землю и говорить о реальной жизни: вы когда-нибудь ощущали влияние социальных и политических факторов на свое творчество?
— У меня, безусловно, есть свои политические взгляды и убеждения, я живу не под стеклянным колпаком, но как артист стараюсь оставаться вне политики и социальной проблематики. По этому поводу могу сказать только одно: есть музыканты, которые принципиально не выступают в некоторых странах из-за опасной политической ситуации, которая там складывается. Мне кажется, это нечестно. Политики не ходят на концерты — на них ходят обычные люди. Все они хотят одного и того же: любить, быть нужными, иметь крепкую семью, находиться в безопасности. И всем — будь то жители Турции, России, Америки или Китая — хочется ходить на выступления любимых групп, слушать хорошую музыку. Я играю для людей со всего мира. Их нельзя лишать радости.
— Дэвид, я знаю, что у вас есть мечта совершить с группой творческое кругосветное путешествие, и вы планируете начать его с России в 2014 году, отправившись вниз по Волге. Расскажите про свою задумку.
— Закончив работу над альбомом, мы сейчас планируем эту поездку. И для начала мы хотим организовать не кругосветное путешествие, а творческое путешествие по России. Это большая и интересная страна, где живет много талантливых людей, поэтому, я думаю, такой старт будет правильным. Сначала мы действительно хотим отправиться в плавание по Волге, устраивая концерты в тех городах, в которых будем останавливаться, а потом думаем пересечь страну в другом направлении на поезде. Было бы здорово поехать на нем большой арт-командой и привлечь к участию в проекте людей из других областей искусства, чтобы делать вместе с ними шоу, перформансы и, главное, мастер-классы для детей из разных городов России. Мне кажется, это очень правильная идея. Я сам хорошо помню свое детство и помню, как важно, чтобы в твоей жизни именно в раннем возрасте был кто-то, кто мог бы вдохновить тебя на творчество, заставить поверить в себя, в то, что у тебя есть потенциал. И если во время своего путешествия мы сможем таким образом заинтересовать и научить чему-то хотя бы одного ребенка из каждого города — значит, этот проект будет организован не зря.
