— Мы говорили, что надо пустить журналистов, — говорит один из артистов, наиболее адекватно настроенных к происходящему. — Но нас не послушали. А что нам скрывать? Наши действия и требования честные.
Нельзя не согласиться с этим человеком: отсутствие информации только порождает слухи, причем самые нелепые. А если учесть очень острую ситуацию на Таганке, то ничего, кроме слухов и сплетен, вокруг нее нет.
Итак, что же в течение трех часов обсуждала труппа? Перед лицом замруководителя Департамента культуры Андрея Порватова и юриста артисты выступали и говорили в основном о насущном. А именно — о невозможности нормальной работы театра, когда им руководит абсолютно несведущий человек, строитель по специальности (журналисты оценили его жесткий стиль под дождем). И просили назначить худруком (или исполняющим его обязанности) Валерия Золотухина. Если учесть его опыт работы в театре, то на сегодня для решения чисто организационных театральных проблем это может быть самая подходящая фигура.
На собрании выступали и сам Золотухин, и артисты Трофимов, Антипов, Сидоренко. Когда все наконец закончилось, первым к прессе вышел артист Игорь Пехович и эмоционально попросил: “Только не перевирайте наши слова! “Вслед за ним появился режиссер Валентин Рыжий (Юрий Любимов несколько раз увольнял его из театра по делу и без дела) и толкнул краткую речь, весьма душевную, растопившую сердца обозленных журналистов. Но она носила больше лирический характер. И наконец, на несколько минут вышел лидер профсоюза Валерий Золотухин, которому сейчас не позавидуешь. Он был краток и сообщил, что коллектив Таганки направляет письмо на имя мэра Сергея Собянина, а также Людмилы Швецовой и Сергея Худякова. И еще добавил, что в сентябре театр должен ехать на гастроли в Грецию и эта поездка не должна быть сорвана.
Кроме того, актеры Таганки написали еще одно открытое письмо, непосредственно адресованное их бывшему худруку — Юрию Любимову. Причем обращение к бывшему шефу и стиль самого письма выдают душевное состояние артистов — оно слишком эмоциональное, слишком личное, но не без иронии. Начинается так: “Юрию Любимову, режиссеру и человеку”. Приводим некоторые выдержки из него.
“Вы, как человек творческий, как режиссер, наделенный небывалым воображением, судя по всему, и впрямь отождествили с “подонками квартала” из Вашей легендарной брехтовской постановки (“Добрый человек из Сезуана”. — М. Р. ). “Хамло, быдло, непотребство, подонки, негодяи, подверженные бешеным приступам идиоты” — вот неполный перечень всех званий, в которые в течение одной календарной декады Вы успели произвести Ваших учеников и многолетних соратников от мала до велика”.
“Стоит ли пятнать память Л. Филатова публичными домыслами об интимных подробностях его жизни? Да и В. Высоцкий, которому Вы некогда посвятили выдающийся спектакль, все-таки останется в людском сознании как поэт и артист, а не как Ваш личный домашний информатор”.
“Актеры — бараны. Зоологический оттенок Ваших эпитетов в наш адрес обрел завидную уверенность и регулярность. “Оскотинившиеся наглецы, лишенные остатков порядочности, сукины дети, клопы, недоеные коровы” и как результат — “неуправляемое стадо”. Которое “должно резать или стричь”!
Вы перешли все границы дозволенного в цивилизованном свободном обществе. Если вы подумали, что мы, как стадо баранов, жертвенно склонив головы, потащимся на заклание и потянем за собой свои семьи, это был бы плохой и некрасивый конец. А первый и главный урок, который мы восприняли от Вас, а Вы от одного из ваших театральных крестных отцов Б. Брехта, сводится к следующему:
“Плохой конец заранее отброшен,
Он должен, должен, должен быть хорошим! “
Судя по письмам, их лексике и выступлениям на собрании, артисты настроены весьма решительно. По нашим сведениям, после того как труппа уйдет в отпуск, в театре останется часть профсоюзных активистов и инициативная группа, которая будет контролировать процесс подготовки театра к новому сезону.
Ну, а какую же позицию занимает Департамент культуры? Об этом можно судить по весьма невнятным обещаниям его представителя — Андрей Порватов обещал “донести до сведения…”
Судя по всему, антракта в деле Таганки не предвидится и следует ожидать событий. Но они зависят, во-первых, от твердой позиции департамента и Юрия Любимова, который, вопреки ожиданиям, не появился в Москве и взял паузу. С интригой или без — время покажет.
ТЕКСТ ПИСЬМА АКТЕРОВ “ТАГАНКИ” ЛЮБИМОВУ
ЮРИЮ ЛЮБИМОВУ, РЕЖИССЕРУ И ЧЕЛОВЕКУ
Открытое письмо работников Театра на Таганке
Ю. П. Любимову
Уважаемый Юрий Петрович!
Вы, как человек творческий, как режиссер, наделенный небывалым воображением, судя по всему и впрямь отождествили нас с “подонками квартала” из Вашей легендарной брехтовской постановки. “Хамло, быдло, непотребство, подонки, негодяи, подверженные бешеным приступам идиоты” — вот неполный перечень тех званий, в которые в течение одной календарной декады Вы успели произвести Ваших учеников и многолетних соратников от мала до велика. В пылу обуявшего Вас гнева весьма сомнительно выразились и о покойниках. Стоит ли пятнать память Л. Филатова публичными домыслами об интимных подробностях его жизни? Да и В. Высоцкий, которому Вы некогда посвятили выдающийся спектакль, все-таки останется в людском сознании, как поэт и артист, а не как Ваш личный домашний информатор.
И опять отдаем должное Вашей фантазии. Каково Вам полвека наблюдать, как разные поколения Ваших учеников в том же “Добром человеке из Сезуана” скандируют зонг о баранах, шагающих под ритм барабанов, для которых сами же послушно сдирают с себя кожу?! Как тут не растеряться?! Границы искусства и реальности стираются сами собой…
Актеры — бараны. Зоологический оттенок Ваших эпитетов в наш адрес обрел завидную уверенность и регулярность. “Оскотинившиеся наглецы, лишенные остатков порядочности, сукины дети, клопы, не доеные коровы” и, как результат, — “неуправляемое стадо”. Которое “должно резать или стричь”! С недвусмысленным азартом Вы процитировали А. С. Пушкина. А еще лучше по Вашему собственному признанию “дать отдельным типам в морду, врезать от души”. Как это ни печально для нас самих, вы перешли все границы дозволенного в цивилизованном свободном обществе. И если властные чиновники они же “чурки-табуретки” не заметили Ваших выпадов, то мы сносить перечисленные оскорбления не намерены.
Ваш сын, получивший благодаря Вам прекрасное западное образование и возможности жить в любой стране мира, всегда может с полным правом и с гордостью сказать: “Мой отец — великий режиссер, составивший славу русской советской культуры, основатель всемирно прославленного театра”. Почему же нашим детям и внукам Вы не уготовили ничего, кроме позорной участи стыдливо отводить глаза, когда им кто-нибудь бросит в лицо: “Вы из семьи тех негодяев, которые развалили прекрасный театр? Тех, кого можно оскорбить, опорочить, смешать с грязью, а они малодушно этого не заметят? Тех, кого можно выкинуть на улицу, как использованную тряпку? Тех, кому можно при всех плюнуть в лицо, а они утрутся и пойдут дальше “кривляться” и заниматься “профессией падших”, как Вы изволили обобщить суть актерского ремесла”? …
Да нет, уважаемый Юрий Петрович, мы поборемся за наше достоинство, не позволим себя унижать ни по-человечески, ни профессионально, и нам не будет стыдно смотреть в глаза родным, друзьям и тем же зрителям! Вы не оставили нам выбора.
Работать с Вами, как с режиссером, было для артистов большой жизненной удачей. Мы, кто как умел, помогали Вам писать летопись Таганки. Но Вашими оскорблениями, далекими от творчества, Вашими ультиматумами, Вашим брезгливым отчуждением от нас Вы сожгли все мосты. Разве так должна была закончиться история любимовского театра? К великому сожалению с необъяснимой настойчивостью, с маниакальным упорством Вы добивались того, чтобы между нами пролегла непреодолимая пропасть. Для чего?
Выдвигая условия, при котором Вы согласны остаться в театре, Вы были категоричны: “Освободить от этой труппы помещение театра”! То ли мы, по-Вашему, действительно не отличаемся от мебели и скульптур, недавно вынесенных из театра, то ли Вы ненароком дезавуировали истинные цели раздутого Вами публичного скандала…
Театр, которому 48 лет, который любят зрители, в котором успешно идет уникальный репертуар, надо, как Вы говорите, закрыть и реорганизовать. Труппу, состоящую их Ваших учеников, — старшим уже за семьдесят, — и воплощающую на сцене таганскую эстетику, надо соответственно вышвырнуть на улицу. Ну а Вам, дай Вам Бог здоровья, накануне столетнего юбилея пора начать все сначала, Что-то тут не сходится. Не скрыты ли здесь какие-то иные, неведомые нам мотивы? …
Но Вы ошиблись, уважаемый Юрий Петрович, если подумали, что мы как стадо баранов, жертвенно склонив головы, потащимся на заклание и потянем за собой свои семьи. Это был бы очень плохой и некрасивый конец.
А первый и главный урок, который мы восприняли от Вас, а Вы от одного из Ваших театральных крестных отцов Б. Брехта, сводится к следующему:
“Плохой конец заранее отброшен,
Он должен, должен, должен быть хорошим”!
